Тайрус подал сигнал своим людям заходить с двух сторон. Блит оставался с ним, в то время как остальные рассыпались по парку, подходя к огню с разных сторон.

Оглядываясь, Тайрус жалел, что с ним нет его древнего фамильного меча, выкованного из мрильской стали, со снежной пантерой, украшавшей рукоять. Но он оставил его Кралу, который забрал меч в могилу — символ клятвы крови между замком Мрил и потерянными людьми горца. Сейчас в руках принца был меч из оружейной Алоа Глен, изящный старинный клинок, но он выглядел грубым по сравнению со своим предшественником. Пальцы Тайруса стиснули рукоять. Истинный мечник хорош с любым оружием, сказал он сам себе.

Он услышал, как его зовут, и посмотрел туда, где Хурл и Флетч стояли перед другой статуей. Флетч махнул своим луком, подзывая остальных.

Тайрус подошел.

Это была статуя из черного гранита, восхитительное изображение оленя, опустившего голову, чтобы отщипнуть листик с розового куста.

Флетч потянулся к камню, но Хурл отбросил его руку. Он повернулся к Тайрусу:

— Нам придется уйти.

Тайрус нахмурился:

— Почему?

Хурл взмахнул рукой:

— Посмотри вокруг!

В его глазах светился нарастающий ужас. Он быстро подошел к статуе, изображавшей двух детей, прячущихся за кустом. На первый взгляд, они играли в прятки, но при ближайшем рассмотрении можно было заметить ужас на их лицах, который говорил совсем о другом. Дети прильнули друг к другу в испуге.

Тайрус изогнул бровь, глядя на соседние статуи: мужчина, застывший на бегу, три плачущих девушки, старик на коленях.

— Я не понимаю, — сказал он.

— Это жители деревни! — крикнул Хурл. — Превращенные в камень!

— Это смешно, — проворчал Блит.

Хурл продолжил:

— Статуя у входа — это Каменный Волхв. Он отметил сквер как принадлежащий ему.

— Почему? Кто этот Волхв? — спросил Тайрус.

— Мы должны уходить — немедленно! — Хурл пошел прочь.

Блит остановил его:

— Капитан задал тебе вопрос, парень, — в его голосе звучала явная угроза.

Хурл по-прежнему выглядел готовым унести отсюда ноги, но Флетч положил руку на его плечо. Это прикосновение немного успокоило мужчину, но он все еще дрожал.

Тайрус подошел ближе:

— Расскажи нам об этом Волхве. Я никогда о нем не слышал.

— Ты прожил свою жизнь на другой стороне Зубов или в Порт Роул, а не в тени Блэкхолла, как мой народ. — Глаза Хурла метались, ловя каждую мелькнувшую тень. — У нас, северян, есть поговорка: безмолвный язык говорит громко.

— Не время для безмолвных языков, — сказал Тайрус. — Расскажи нам, что ты знаешь о Каменном Волхве. Это друг или враг?

Хурл нахмурился:

— И то, и другое — ни то, ни другое. Я знаю лишь куски истории. Из тех, что рассказывают у костра. — Он обвел рукой сквер вокруг. — Но это и статуя у входа — это прямо как из тех историй.

— Может, ты лучше расскажешь нам эти истории?

Последняя дрожь прошла по телу Хурла. Он коснулся руки друга, черпая в этом прикосновении силу и собираясь с мыслями; когда он заговорил, его голос звучал тверже:

— Истории о Каменном Волхве относятся к тем далеким временам, когда Каменный Лес был зелен, а Блэкхолл не отбрасывал тень на наши берега.

— Что, было и такое время? — угрюмо пробормотал Блит.

— Было, — ответил Хурл. — В далеком прошлом леса на дальнем севере почитались всеми. В них в изобилии водились олени, кролики и лисы, и леса оставались зелеными даже тогда, когда весь остальной мир покрывал снег и лед, а жарким летом там было прохладно. Но, несмотря на все эти чудеса, было кое-что, связанное с этими темными лесами: ходили слухи о странном смехе, что слышался порой по ночам, и о блуждающих огоньках, что могли свести с тропы ничего не подозревающего путника. Иногда даже можно было увидеть крошечный народец ростом не больше руки — фэй-ни, так их называли.

Блит покачал головой:

— Бабьи сказки.

Хурл не обратил на него внимания:

— Из-за этих историй никто не осмеливался строить жилище в темном лесу. За исключением одного.

— Волхва, — предположил Тайрус.

Хурл кивнул, продолжив смотреть на сквер.

— В чаще леса великий целитель построил свое жилище — место, куда даже лесные звери могли прийти, чтобы получить исцеляющее прикосновение его руки. Он глубоко почитал деревья леса, поэтому устроил себе дом внутри холма — убежище из пещер в камне. Его дом согревало множество очагов, и их яркий свет лился из окон, что были прорублены прямо в холме. Сколько помнят люди, его дом всегда находился там.

Стикс заговорил. Для такого крупного мужчины у него был очень тихий голос:

— И крошечный народец не беспокоило то, что он живет в их лесу?

— О, отнюдь. Можно сказать, что фэй-ни были детьми Волхва.

— Что? — выпалил Блит.

Хурл не обратил внимания на удивление первого помощника:

— Говорят, будучи одиноким, он вырезал крошечных мужчин и женщин из дерева своей родины. И своим исцеляющим прикосновением и глубокой любовью к лесу он подарил фигуркам жизнь.

— Маленький лесной народец, — усмехнулся Блит. — Почему мы тратим время, выслушивая сумасбродные истории?