Фердайл приблизился к целительнице, втянул воздух носом, затем обошел вокруг костра. Пока он обходил пламя, он вышел из своей формы волка и снова стал человеком. Мех вновь стал голой кожей, клыки стали зубами, а когти уменьшились до ногтей. Он поднялся и посмотрел на пламя, слегка дрожа после перевоплощения.

— Если Вирани близко, — сказал Фердайл, — мы в смертельной опасности.

— Что ты знаешь о ней? — спросил Магнам.

Фердайл не ответил на его вопрос и втянул носом воздух, высоко подняв лицо:

— Толчук приближается.

Суматоха поднялась в глубине пещеры. Огры зарычали в тревоге, затем расступились. Толчук пробился сквозь толпу и быстро подошел к очагу.

— Что произошло? — огромными глазами он глядел на Маму Фреду. Пока Магнам объяснял, Джастон увидел, как вождь, Хуншва, смотрит на них, словно оценивая. Огр поменьше что-то рычал у его плеча, но Хуншва, рявкнув, отослал его прочь.

— Вирани! — воскликнул Толчук, привлекая внимание Джастона.

Фердайл кивнул:

— Мама Фреда умерла с ее именем на губах — это было предупреждение. Я следил за тем, как ее зверек покинул пещеру вскоре после того, как ты ушел с твоими мертвыми старейшинами.

Все повернулись к изменяющему форму.

Выражение его лица не изменилось:

— Целительница, должно быть, послала его вслед за ограми в волчьих шкурах, — последнюю фразу он почти что прорычал.

Толчук воскликнул:

— Волчьи шкуры!

Фердайл кивнул.

Толчук бросил взгляд на пещеру.

— Это может значить только одно…

— Клан Куукла, — произнес суровый голос позади них.

Вся группа повернулась как один. Хуншва стоял там, наполовину опустив голову.

— Ты убил Драгнока, их вождя, — сказал он. — Они пришли с утренним солнцем и потребовали голову Толчука, или же их клан объявит войну. — Огр опустил глаза. — Я дал слово, что это будет исполнено.

Магнам потянулся к топору:

— Хотел бы я посмотреть на твою попытку!

Толчук поднял руку, чтобы успокоить дварфа:

— А теперь, Хуншва?

Огр поднял глаза.

— Что-то не так с Куукла. После того как моя собственная ярость из-за смерти сына смягчилась, я почувствовал это по их запаху. Они что-то скрывали, это было очевидно, — он повернулся к входу в пещеру. — Принесу я им твою голову или нет, войне быть. Куукла нужны все шесть кланов. Смерть Драгнока сплотила их. Но… — его глаза сузились.

— Но что? — спросил Толчук.

Хуншва повернулся к Толчуку:

— Что-то еще не так. Крейнок был тем, кто пришел… последний брат Драгнока… сказал, что их новый предводитель требует твою голову.

— Его брат? — спросил Толчук, на его лице отразилось подозрение.

— Что в этом такого важного? — спросил Джастон.

— Крейнок должен был стать вождем после смерти брата, — объяснил Толчук. — Таковы наши традиции.

Хуншва кивнул:

— Но их новый предводитель — кто-то другой. Так почему не он пришел с требованиями их клана? И какой-то странный запах примешивается к запаху клана Куукла.

— И нет носа более чуткого, чем твой, — сказал Толчук, явно принимая этот довод.

Заговорил Джастон:

— Угроза клана Куукла… и предупреждение Мамы Фреды о паучьей ведьме.

— Тьма сгущается вокруг нас, — прошептал Толчук, как если бы повторял чьи-то слова.

— И что же нам делать? — спросил Магнам, все еще сжимая топор.

После затянувшейся паузы Толчук повернулся к ним:

— Наша единственная надежда — объединить кланы этой ночью. Объединенные, огры превратятся в силу, которой мало кто осмелится угрожать, — он повернулся к Хуншве: — Будет ли у меня поддержка клана Токтала?

Хуншва пристально посмотрел на Толчука, затем медленно кивнул:

— Мы будем на твоей стороне.

— Тогда пусть клан подготовится. Мы выступим к Черепу Дракона с заходом солнца.

Хуншва согнулся в полупоклоне и ушел.

— А что нам делать? — спросил Магнам.

Толчук смотрел на них, и в его глазах был странный свет:

— Вы тоже моя семья, мой дом. Это делает вас ограми. И когда я говорил об объединении кланов, я имел в виду всех огров.

Джеррик по-прежнему стоял на коленях возле тела целительницы: