Я шарахнулась в сторону.

– Кто тут?

Послышался шорох, потом дребезжащий голосок:

– Напугала кого? Уж извините, лифт опять сломался, еле шлепаю…

– Только что работал, – удивилась я, не понимая, с кем веду диалог.

– Он у нас такой, – пробурчало с лестницы.

Наконец в поле моего зрения появилась маленькая, аккуратная, чистенькая, похожая на румяный колобок бабушка.

– Да, быстро устает, – мирно продолжила она, – постоянно ломается. Дом старый, подъемник древний, чинят его, чинят, а он снова разваливается. Приходится пешком ходить. Представляете, как неудобно?

– Думаю, очень, – вежливо согласилась я, – в особенности с детской коляской или с сумками.

– Ну, с младенцами, слава богу, проблем у меня нет, дети выросли, – заулыбалась старушка и, встав около двери, расположенной напротив квартиры Риты, стала вынимать из кармана ключи, – а вот с продуктами непросто, но я их в мусорном коробе поднимаю. Конечно, звучит ужасно, если не знать, что этим приспособлением аж с пятидесятых годов никто не пользуется. Да и кому его включать? Из старых жильцов одна я осталась, новые поди и не знают, что оно тут имеется. Вот, хоть нашу лестничную клетку взять. Там, – палец бабушки уперся в дверь Риты, – Секридовы обитали. Хорошая семья, я с их бабушкой дружила. Вернее, по-соседски общалась. Мы тут раньше одной семьей жили, до войны, имею в виду. Потом люди испортились, черт-те кто понаехал, ремонты сделали, стены посшибали, вентиляцию нарушили. Спасибо, Михаил Сергеевич вмешался, наш домоуправ, запретил мусорный подъемник ломать. Он в специальной шахте. Ну, соседи и позаложили дверки, а я оставила. И Вера Секридова, дочь Марии Нефедовны, тоже им пользовалась. Очень удобно! Понимаете?

– Нет, – ответила я и тут же пожалела о своей неуместной честности.

Сейчас болтливая бабуся заведет нескончаемый рассказ про прежние времена, и мне не отделаться от старухи. Вечно я влипаю в идиотские ситуации! Следовало покривить душой, приветливо воскликнуть: «Да-да!» – и удовлетворенный божий одуванчик мирно удалился бы к себе. А теперь придется выслушивать «лохматые» истории, рассказы о давно умерших, абсолютно мне незнакомых личностях.

Так и произошло. Бабушкины глаза вспыхнули огнем, я безнадежно заулыбалась. Пожилые люди обожают поговорить, только их редко слушают – родным некогда, а посторонние не намерены общаться с чужими бабками. У современного человека времени порой не хватает на своих родителей, где уж тут уделять внимание чужим старикам.

– Наш дом возводил архитектор Кроппе, – завела старушка, – и было это в одна тысяча девятьсот двадцать первом году. Я, естественно, Карла Вольфовича не помню, потому что появилась на свет позднее, но мамочка много рассказывала о тех временах. Была в них романтика! Здание задумывалось как модель новой жизни. Все удобно, технически отлаженно! Тут сделали массу приспособлений: самооткрывающиеся окна, газовые плиты встроили в стену, да и…

Ровный голосок бабули звучал успокаивающе, я перестала вслушиваться в ее речь, но продолжала машинально кивать, изредка восклицая:

– Да-да! Да.

Хорошо, что симпатичная старушка не предполагала, какие мысли бродят в голове ее слушательницы, иначе бы страшно обиделась. А я раздумывала вот над чем. Где Рита? Куда она подевалась? Отчего не открывает дверь? Неужели манекенщица, наплевав на опасность, ушла? Хотя пятнадцатое мая миновало и Рите вроде бы уже ничто не угрожает. А грозило ли? Алевтина парализована, она никак не способна причинить кому-либо вред. Но куда подевалась Алиса?

Легкая рука коснулась моего локтя.

– Значит, договорились? – спросила бабушка.

– Да, – на автопилоте согласилась я и тут же насторожилась: – О чем?

– А то артрит совсем замучил.

– Сочувствую.

– Достанете сумку? Она тяжелая!

– Откуда?

– Так из подъемника, – засмеялась старушка. – Нет, современная молодежь совершенно беспамятная. Ну ведь только пояснила: кошелка стоит в нем, надо поднять, а у меня суставы ломит.

– Конечно, – кивнула я, уразумев проблему, шагнула к узким дверкам и остановилась. – Погодите, вы же сказали, что лифт не работает.

Бабуся покачала головой:

– Экая вы, деточка! Речь шла о мусорнике. Неужели не сообразили?

– Нет, – ответила я, – простите.

– Ну ничего, – закивала собеседница, – не расстраивайтесь, сейчас много хороших лекарств придумали, и не такое лечат. Главное, вы согласились помочь. Пойдемте, покажу.

Открыв дверь в свою квартиру, старушка сделала приглашающий жест рукой:

– Сюда, пожалуйста.

Я вошла в полутемную, достаточно просторную прихожую. Апартаменты болтливой бабушки были точь-в-точь как у Риты, однако передняя выглядела шире. Но через пару мгновений стало ясно, отчего коридор у Секридовой казался уже: в квартире манекенщицы были сделаны встроенные шкафы, в одном из которых я и обнаружила то ли спящую, то ли мертвую Алису.

Бабушка щелкнула выключателем, вспыхнула люстра.

– Вот, видите в стене дверку? – спросила хозяйка.

Я прищурилась:

– Да, похоже, там щиток, но он какой-то очень уж большой.

– Нет-нет, не щиток, – хитро заулыбалась пенсионерка, – открывайте.

Я распахнула большие створки и увидела колесо, похожее на штурвал, и железные тросы, уходившие вниз.

– Это что? – ахнула я.

– Вы повертите механизм, – засмеялась бабушка.

Я послушно начала вертеть колесо, раздался скрип, и спустя пару минут, к моему невероятному удивлению, показался короб, в котором стояли два пластиковых пакета, набитые продуктами.