Шрифт:
– Нет, я не могу, – сказал Нун.
– Почему не можешь? Что случилось?
– Свет бьет в глаза. Он фары включил. Свет бьет прямо в глаза, и я ничего.
– Ладно. Бог с ним, Джеймс. Снова возьми пульт и перемотай немного. Возвращайся назад и иди вокруг машины до тех пор, пока не поймаешь лучший ракурс водителя. Скажешь мне, когда закончишь.
Маккалеб посмотрел на Уинстон, смотревшую на него во все глаза. Теперь было ясно, что они получат результат, каким бы он ни был, и что сеанс стоил этого.
– Готово, – сказал Джеймс.
– Отлично. Значит, теперь ты видишь водителя.
– Да.
– Расскажи, как он выглядит. Какого цвета его кожа?
– Он белый. Но он в кепке, а козырек опущен. Он смотрит куда-то вниз, и козырек закрывает все лицо.
– Неужели все лицо? – спросил Терри.
– Ну, я вижу его губы.
– Борода или усы у него есть?
– Нет.
– А зубы его ты видишь?
– Нет. У него рот закрыт.
– А глаза? Ты их видишь?
– Нет. Тень все заслоняет.
Маккалеб откинулся на стуле, глубоко и устало вздохнув. Он не мог в это поверить. Нун казался идеальным «подопытным». Он был погружен в глубокий транс. А они не могли добиться от него того, что им больше всего было нужно: точного портрета убийцы.
– Хорошо. Ты уверен, что это лучший кадр, где его видно лучше всего?
– Уверен.
– Ты видишь его волосы?
– Да.
– Какого они цвета?
– Темные. Или он темно-русый, или брюнет.
– А какой длины волосы?
– Вроде короткие.
– А как насчет кепки? Опиши ее.
– Ну, это бейсболка серого цвета. Она или вылиняла, или просто застиранная.
– На ней есть какая-нибудь надпись или эмблема?
– Да, есть какой-то рисунок вроде эмблемы команды.
– Вы можете описать ее?
– Это переплетающиеся буквы.
– Какие буквы?
– Похоже на «К», которую пересекают две линии – или заглавная «И», или «Н». И там еще круг. То есть овал вокруг этих букв.
Маккалеб молчал, задумавшись о том, что сообщил
Нун.
– Джеймс, – наконец произнес он, – если я дам вам листок бумаги, как вы думаете, вы сможете открыть глаза и нарисовать нам эту эмблему?
– Да.
– Тогда откройте глаза.
Маккалеб поднялся со своего стула. Уинстон уже перевернула чистую страницу в отрывном блокноте. Терри передал ее Нуну.
Глаза Нуна были открыты, но рисовал он с абсолютно невидящим взглядом, а затем вручил рисунок Терри. Эмблема была в точности такой, какой он описал ее: вертикальная линия пересекала большую букву «К», заключенную в овальный контур. Маккалеб вернул блокнот Уин-стон, которая быстро повернула его к зеркальному окну, чтобы видеокамера четко запечатлела рисунок.
– Спасибо, Джеймс, вы отлично справились. А теперь снова закройте глаза и еще раз посмотрите на изображение водителя. Нашли его?
– Да.
– Вам видны его уши?
– Только одно. Правое.
– Вы видите в нем что-нибудь?
– Нет.
– В нем нет серьги?
– Нет.
– А под ухом? Вы видите его голую шею?
– Да.
– Вы не видите на шее ничего необычного?
– Уф… да нет, ничего. Просто шея.
– Только с правой стороны?
– Да, с правой.
– На шее нет татуировки?
– Нет. Никаких татуировок нет.
Маккалеб вздохнул. Итак, он только что сам очень убедительно вычеркнул Болотова из списка главных подозреваемых, таким образом превращая сеанс в захватывающее уравнение с несколькими неизвестными.
– Ну хорошо, – произнес он слегка подавленным голосом. – А что скажете про его руки? Вы их видите?
– Да, он держит руль. Руки лежат на руле.
– Вы не видите ничего необычного? На пальцах, например?
– Нет.
– Нет?
– А часы на руке есть?
– Часы? Да.
– Какой марки?
– Этого я не вижу, но вижу ремешок.
– Какого он цвета?
– Он черный.
– А на какой руке? На правой или на левой?
– На. правой. Да, на правой.
– Хорошо. А во что он одет, вы можете описать?
– Я вижу только рубашку. Темную. Это темно-синяя фуфайка.
Маккалеб больше не знал, о чем еще спрашивать Джеймса Нуна. Откровенное разочарование в том, что ему не удалось добиться главного, рассеивало его внимание. В голову пришла мысль, о которой он забыл.