В чем винила себя Марина? В том, что не сумела, притворившись матерью Ляли, уберечь ее от совершения преступления? Ругала себя за недостаточное внимание к девочке? Интересно, Федькина в самом деле любила Влада? Почему не сообщила ему правду ни о себе, ни о Ляле? Хотя Марина была, похоже, благородным человеком, она полагала, что не имеет права рассказывать кому бы то ни было о чужих тайнах, и была безмерно благодарна Фазилю и Зое Владимировне за предоставленную возможность стать звездой.

– Бабушка тоже оригинальная личность, – продолжала ничего не подозревавшая о моих мыслях Середко. – Вроде она очень любит Лялю, постаралась оказать малолетней убийце психологическую помощь, привезла ее в спецгимназию, потратила огромные деньги… Но между тем Звонарева мало думала о Ляле.

– Вы ошибаетесь, – не согласилась я с психологом, – внучка для нее – свет в окошке!

– Так ли это? – ехидно усмехнулась Людмила Николаевна. – В тот год, когда Ляля очутилась у нас, Зоя Владимировна как раз завершала испытание нового лекарства. Не знаю, от чего оно, но ученая дама постоянно твердила об особой форме средства, не таблетки, не уколы, а некие наклейки.

– Слышала о таких, – моментально вспомнила я о санитаре «Скорой помощи», жалевшим о том, что ему приходится делать уколы, тогда как у его коллег есть чудо-пластыри, и о женщине из аптеки, покупавшей для детей полоски, пропитанные составом от гриппа.

– Я сообщаю Зое Владимировне, какие успехи делает Ляля, – продолжала Середко, – а бабушка кивает с отсутствующим видом, мыслями витает невесть где. Один раз я не выдержала и спросила: «Вам неинтересно?» Звонарева тут же начала суетиться: «Что вы! Просто сейчас у меня на работе сложный период…» И давай о своем лекарстве лекцию читать. Я еще подумала тогда: ничего нового в этой идее нет. Насколько помню, в каком-то из романов Дюма есть описание отравлений, когда в ход шли перчатки, носовые платки или рубашки, пропитанные ядом. Если через кожу легко получить отраву, то почему бы не использовать такой метод в благих целях и не давать этим же способом лекарства пациенту?

– Я видела кино, – кивнула я, – как раз…

Слова застряли в горле. Эдита перед смертью кашляла, бледнела, худела… пижама с забавными зверюшками… домработница Зина тащила у хозяев разные мелочи… Валентина кричала: «Мишки спрятаны»… А еще она прошептала, когда приняла меня в больнице за свою ожившую дочь: «Лежат там, где Раиса хранит сладкое».

– Что с вами? – вздрогнула Середко.

Я очнулась:

– Рука и руки… Есть разница?

– Ну да, – растерянно ответила Людмила Николаевна, – единственное и множественное число.

Я вскочила.

– Спасибо вам. У меня все сложилось! Единственное и множественное число, не следует их путать! А еще, сладкое не всегда конфеты, ведь так?

Психолог предпочла согласиться с эксцентричной посетительницей.

– Верно. Бывают торты, зефир, мороженое, желе.

– Некоторые люди, говоря «сладкий кусочек», имеют в виду женщину или деньги, – добавила я и помчалась в прихожую, совершенно не заботясь о впечатлении, которое произвело мое поведение на хозяйку.

– На часы-то смотрели? – сердито спросила Раиса, распахивая дверь.

– Слава богу, вы живы! – выдохнула я, приваливаясь к косяку.

Раиса неожиданно покраснела.

– С чего мне помирать? Еще лет десять спокойно проскриплю.

Я вздрогнула и, бесцеремонно отодвинув хозяйку, вошла в крохотную прихожую.

– Послушайте, это уж слишком! – обозлилась тетка.

– Как себя чувствует Валентина? – не обращая внимания на негодование Раисы, спросила я.

– Она умерла, – испуганно ответила хозяйка. – Вы разве не знаете?

– Где у вас тайник? – налетела я на нее.

– Вы про табуретку? – прикинулась идиоткой хозяйка. – Так она на обычном месте, в кухне.

Я сняла куртку, повесила ее на крючок, без колебаний прошла в комнату, села на диван и заявила:

– Вы меня обманули.

Раиса изобразила изумление:

– О чем речь?

– В этой квартире есть настоящий тайник, куда Валентина положила некую вещь. Рискну предположить, что ваша подруга спрятала пижаму, то есть курточку и брюки, все розового цвета, с картинками в виде коричневых мишек. Лучше сами покажите место, где она лежит.

– Ей-богу, не понимаю, о чем ведете речь, – упорствовала женщина.

Я начала загибать пальцы:

– Эдита Звонарева – раз. Зинаида – два, Валентина – три. Вы – четвертая!

– Чего? – обомлела Раиса.

– Актрису убили. Затем убрали Зину, потому что она знала о насильственной смерти Эдиты, – что-то увидела или услышала. Вот только преступник ошибся! Он не хотел, чтобы домработница скончалась в квартире Звонаревой, Зина должна была добраться до дома. И девушка добралась, но доза оказалась слабоватой, Зинаида успела поделиться подозрениями с мамой. Валентина, похоронив дочь, через некоторое время поняла, что к ней в руки приплыла удача: Зину убили, и надо потребовать денег за свое молчание. Можно сказать, жадина сама себе уготовила смерть, ее не хотели убирать, но пришлось. Вы тоже знаете, в чем дело, и тоже надумали поживиться. Вот только пижама крайне опасна! Она до сих пор может убить того, кто возьмет ее в руки!