Мы спустились в столовую. Там нас, как всегда, ждали хлопья, молоко и каша; мы на них даже не посмотрели, а вместо этого набросились на шоколадные батончики, оставленные на одном из столов, поскольку иной пищи наши желудки не принимали. Разумеется, у Четырехглазого шоколад полез из глотки обратно. Фодерингштайн вытер ему физиономию полотенцем и посоветовал ограничиться питьем.

– Глотни апельсинового сока, а в автобусе выпьешь лимонада и сгрызешь пару кусочков сахара, легче будет.

Мы поднялись к себе в комнаты, где на кроватях уже лежала форма, и начали одеваться. На этот раз нам приготовили зеленые свитеры и зеленые с желтым галстуки на застежках, так что мучится с уродливыми узлами не пришлось. Теперь мы выглядели как обычные ботаны-заучки.

Утешала одна мысль: как только мы вытащим из сумок свои «Хилти», все презрительные и насмешливые взгляды со стороны прочих групп школьников волной смоет.

– Проверьте снаряжение. Убедитесь, что все под рукой, но не на виду.

Пока мы выполняли распоряжение Шарпея, появились Грегсон с Фодерингштайном. Оба одобрительно кивнули, глядя на нас.

– Молодцы! – улыбнулся Грегсон, наблюдая за последними приготовлениями.

Даже Фодерингштайн умилился и незаметно промокнул платком глаза. Должно быть, мы и вправду неплохо смотрелись.

– Ну что ж, парни, долгих речей произносить я не собираюсь. Все уже сказано, так что идемте. Добудем себе славу и богатство. Прошу в автобус, джентльмены.

Дорога в музей запомнилась только тем, что мне нестерпимо хотелось по-маленькому, несмотря на то, что перед отъездом я бегал в гальюн через каждые пять минут. Когда мы свернули на Блумсбери-стрит, я чуть не обмочился.

Если честно, я испугался, что не выдержу, особенно когда Фодерингштайн акулой начал кружить по площади, выискивая место для парковки. К счастью, скоро он выбрал подходящий пятачок.

Грегсон настоял на последней проверке снаряжения. Мы еще раз оглядели содержимое рюкзаков и быстро проверили маленькие микрофоны (замаскированные под плееры), выданные мне, Конопле, Биг-Маку и Шпале. Только после этого Фодерингштайн открыл дверь. Шестеро из нас тут же справили нужду прямо за автобусом; Грегсон сосредоточенно подводил часы и не обратил на это внимания.

– Сбор в половине одиннадцатого. Вернуться должны все до единого. Проследите, чтобы никто не остался. – Грегсон посмотрел на нас, своих помощников. – Это ваша задача. Ну, успеха!

Мы энергично зашагали, сразу разделившись на четверки. Вид у нас был глупее не придумаешь: веселенькая зеленая форма, как у педиков, галстуки, врезающиеся под кадык, рюкзаки за спинами. Мы топали парами, друг за дружкой, точно отпрыски гуманоидов из «Деревни проклятых». Если бы я сам не принадлежал к этой кучке идиотов, то обязательно налетел бы на них с другой стороны улицы, размахивая руками, как ворона – крыльями, и делая страшные глаза.

С другой стороны в этом и заключался весь смысл. Прилизанные гомики, не привлекающие внимания, легче всего могли застать охрану врасплох. Идея должна была сработать. Просто обязана.

Мы вошли через главный вход, миновали дюжину охранников и несколько камер слежения. В нашу сторону никто и не обернулся.

В музее мы разошлись: молотобойцы, пробивщики и сборщики золота поднялись прямиком на второй этаж, чтобы занять позиции, а спецагенты, то бишь, я, Крыса, Трамвай и Четырехглазый, отправились выполнять свою часть работы.

В первом зале были выставлены какие-то глиняные черепки и с десяток плит, похожих на те, которыми мостят дорогу, изрисованных египетскими закорючками (видать, в Древнем Египте тоже нашлось немало любителей граффити). Разумеется, все экспонаты находились в витринах. Мы с Крысой ринулись к одной из них и немедленно облапили стекло липкими пальцами.

– Ни фига себе! – заорал я, чувствуя неодобрительные взгляды остальных посетителей. – Просто обалдеть, да? – Я продолжал вдохновенное вранье. – Только посмотри!

– Ага, круто! – восторженно вторил мне Крыса.

Одновременно с этим выражением раздражающе-шумного энтузиазма на другом конце зала двое школьников в такой же зеленой форме наступили на собственные шнурки. Никто не обратил на них внимания. В самом деле, если ты, конечно, не извращенец, то тебе совершенно неинтересно смотреть, как мальчишки завязывают шнурки. Довольно скоро мы перешли в следующий зал.

В общем и целом за двадцать минут мы посетили более шестнадцати залов, и в каждом из них двое бурно изображали любовь к естественной истории, а еще двое «нечаянно» наступали на шнурки и присаживались, чтобы завязать их. Мы закончили на втором этаже, рядом с залом, где был выставлен раннэмский клад, и к этому моменту наши рюкзаки заметно полегчали.

– Первый этап завершен, – негромко отрапортовал я по рации Грегсону, который сидел в автобусе.

– Отлично, «спецы». Первый этап завершен, – сообщил он трем остальным «лейтенантам» (мы имели связь только с Грегсоном, который контролировал операцию с улицы, и не могли переговариваться между собой). – Переходите ко второму этапу и возвращайтесь, когда все сделаете, – сказал Грегсон, хотя это распоряжение относилось только ко мне.