Единственным человеком, который отнесся к происшедшему совершенно равнодушно, была тетя Паша. Она не задала никому ни единого вопроса, не прислушалась ни к одному мнению. Вокруг говорили о пришельцах из космоса, о восточной медицине, о проклятии египетских фараонов, но ко всему этому тетя Паша отнеслась так, словно речь шла о квартальном плане по выпуску гвоздодеров. Некоторые уже тогда заметили странное поведение уборщицы, но не придали значения, объяснив это для себя невысоким умственным развитием тети Паши, убогостью ее общественных и научных интересов.

А секретарша директора, которая чувствовала себя обязанной заботиться о нуждах предприятия, заметила недовольно:

– Чем языками болтать, брали бы лучше пример с тети Паши. Пока вы тут треплетесь, она уже весь коридор вымыла.

На следующий день счетовод Хрустаков на работу не вышел. У Жорки поднялась температура, он бредил, говорил чтото о воздушных ямах, но участковый врач все объяснил нервным потрясением и наказал его молодой жене Татьяне поить мужа крепким чаем с малиной.

В заводоуправлении уже начали забывать о странном происшествии в курилке, оправдав его действием табачного дыма - дескать, у Хрустакова от выкуренных сигарет закружилась голова,, он поскользнулся на окурке и, падая, невольно ухватился за лопату. Вот и все. И говорить не о чем.

Но вдруг опять.

У директора шло очень важное совещание, посвященное выполнению плана по выпуску гвоздей. За длинным столом сидели начальники участков, мастера, бригадиры. Директор Илларион Ильич немного опоздал и вошел, когда все уже сидели за столом. Видимо, еще там, в коридоре, он успел затянуться, отбросить окурок и, лишь войдя в кабинет, выдохнул дым.

Началось совещание. Выступают ответственные товарищи, предлагают всевозможные меры, которые будут способствовать выполнению гвоздевого задания, и тут все замечают, что над директором поднимается легкий, почти невидимый дымок.

А через некоторое время стало заметно и пламя. Оно пробивалось не то из-за воротника, не то от ушей Иллариона Ильича. А сам директор сидел невозмутимо, выпятив изрядное свое брюшко, моргал светлыми ресничками и почесывал рыжеватую с сединой бородку. По всему было видно, что он не замечает огня, хотя голубоватые язычки пламени к тому времени уже показались из рукавов, в воздухе запахло паленой шерстью, а нейлоновый галстук Иллариона Ильича расплавился и начал стекать по пиджаку тоненькой вязкой струйкой.

Какое уж тут совещание, какие гвозди! Все вскочили с мест, забегали вокруг стола, а сам директор, увидев наконец, что происходит, сидел, боясь пошевелиться, и только глаза его вращались за каждым подчиненным, которые изо всех сил проявляли сочувствие к нему. Счетовод Жорка Хрустаков оказался более других подготовленным к неожиданностям, видимо, печальное происшествие, случившееся с ним самим, закалило его нервную систему. Он бросился в коридор, сорвал со стены красный баллон и, ворвавшись с ним в кабинет, ахнул предохранитель об пол. Когда из баллона ударила сильная пенистая струя, он бесстрашно направил ее прямо в лицо директору.

Тот закашлялся, рванулся, хотел было выбежать из кабинета, но участники совещания тут же сдернули со стола зеленое сукно, набросили его на Иллариона Ильича, завернули, закатали и, свалив на пол, сами уселись сверху. Директор, напоминающий в этот момент куколку шелкопряда, дернулся несколько раз и затих. Только глаза его молили о пощаде.

Все очень удивились, когда, развернув сукно, не обнаружили на Илларионе Ильиче никаких следов ожога. Правда, сильно воняло паленой шерстью - половина директорской бороды обгорела, ресницы тоже были опалены, на груди местами выгорела седоватая шерсть, как бывает по весне, когда мальчишки поджигают высохшую прошлогоднюю траву.

Через несколько месяцев, когда директора выписали из психиатрической лечебницы и он приступил к выполнению своих обязанностей, в заводоуправлении произошло еще одно событие, оказавшееся последним.

Был день зарплаты. Как обычно, все не столько работали, сколько смотрели в окна - не показалась ли Анжела Федоровна с толстым портфелем, не пора ли занимать очередь к маленькому зарешеченному окошку, откуда выдавались деньги. Управленцы были оживлены, шутили, рассказывали анекдоты на разные темы, намечали вечерние встречи и нетерпеливо поглядывали на часы. Кассирша запаздывала. С ней это случалось. И самые предусмотрительные уже занимали очередь к окошку.

Как потом выяснилось, уже получив в банке деньги, она забежала в какой-то магазин, где именно в этот час продавали нечто женское. Не то трусики, не то маечки, не то что-то еще более женское. Естественно, именно эта вещь Анжеле Федоровне нужна была позарез, и она больше часа простояла в очереди. А когда пришла, по своей глупости тут же похвасталась обновкой. На ее беду, уборщица в этот момент находилась в бухгалтерии - она торопилась и начала уборку, не дожидаясь конца рабочего дня. На покупку тетя Паша не смотрела, обновки ее давно не интересовали, но она уходила в отпуск, ей срочно нужны были деньги, и своим опозданием Анжела Федоровна довела уборщицу до крайней степени возмущения.