Солженицын в своём исследовании приводит названия многих еврейских газет того времени, фамилии редакторов, владельцев и журналистов. Верные выводы в этой теме сделал в ноябре 1905 Д. И. Пихно, редактор национальной русской газеты «Киевлянин» —

«Еврейство… поставило на карту русской революции огромную ставку… Серьёзное русское общество поняло, что в такие моменты истории печать сила, но этой силы у него не оказалось, а она оказалась в руках его противников, которые по всей России говорили от его имени и заставляли себя читать, потому что других изданий не было, а в один день их не создашь… и общество терялось в массе лжи, в которой не могло разобраться».

Всё это можно повторить и относительно событий 1917 года, ибо за 11 лет никто в руководстве России ничего в данном вопросе не изменил. Полный крах в информационной войне с марксистами.

В начале 1906 года Витте создал Думу, в которой депутаты не работали над законами, а добивались власти — пытались дискредитировать и подменить правительство.

«Вечное равнение налево, трусливое оглядывание по сторонам было органически присуще партийным вождям… И это не удивительно, потому что духовно кадетизм был поражён тем же духом нигилизма и беспочвенности, что и революция», — так витиевато вспоминал о первой Думе С. Н. Булгаков.

Император убедился в неправоте Витте и в нём окончательно разочаровался. Николай II писал в это время своей мамочке –

«Ты мне пишешь, милая мама, чтобы я оказывал доверие Витте… Но не могу скрыть от тебя некоторого разочарования в Витте. Все думали, что он страшно энергичный и деспотичный человек и что он примется сразу за водворение порядка прежде всего…».

Да, деспота или «сильной руки» из Витте не получилось. И царь его уволил. Из воспоминаний Милюкова о Витте — «по его выражению(Витте), его взяли «на затычку» и выбросили «хуже прислуги».

На самом деле ситуация была сложная, неоднозначная. Витте хотел действовать по стандартной схеме — как в Европе и это было очень сомнительно в той ситуации в России.

Витте сам понимал, что Парламент — Дума будет использована другими силами и по другому назначению, но питал какие-то иллюзии,— Витте о Думе:

«… Я отлично понимаю, что создаю себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу…».

С воспитанием ничего не получилось — первая Дума (апрель 1906 года) — «дума народного гнева», сама не работала, а то что называли работой было полностью направлено против правительства и на срыв его работы. Думцы рвались к власти, пытаясь собою заменить правительство.

С июня 1906 года царь сделал ставку на Столыпина. Столыпин, начав реформирование, объявил, что новая Дума должна быть другой, то есть должна нести ответственность за принятые решения вместе с правительством, а не так как прежде — Дума обсуждает и принимает законы — «а действует и несёт ответственность правительство»(Столыпин).

Кроме того, Столыпин решил побороться за умы уже испорченных низов — Столыпин:

«Итак, на очереди главная задача — укрепить низы. В них все силы страны. Их более ста миллионов! Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!»

П. Н. Милюков «Будучи сам землевладельцем, Столыпин прекрасно знал, что в России, как исключительно землевладельческой стране, главный политический и социальный вопрос лежит в аграрной реформе».

Направление выбрано правильно, хотя просьба — двадцать лет покоя, в том числе и у террористов, выглядит как утопия, иллюзия. По утверждению княгини Васильчиковой (Вяземской) — все поняли «что он (Столыпин) был главным камнем преткновения на их пути и что он один способен с ними (революционерами) справиться». Ответные меры террористов не заставили себя долго ждать.

С.М.Дубнов так охарактеризовал Столыпина в этот период в своём дневнике — «Столыпин, который для царя и его черносотенной камарильи был «либералом», боялся делать какие бы то ни было уступки в пользу евреев».

Результаты подобных выводов вскоре стали очевидными — взрыв дачи Столыпина на Крестовском острове. Погибло много людей, Столыпин остался жив, сильно пострадали его дети.

Столыпин ответил изданием закона о военно-полевых судах, который неожиданно возымел большой прямой и профилактический эффект. Была применена самая эффективная мера. Шла война — и меры должны были быть военными.

Поскольку Столыпин остался жив, то радостных записей по этому поводу на этот раз в мемуарах Дубнова нет. Зато современный идеолог С. Резник утверждает, что Столыпин сам себя взорвал —

«Пикантная подробность побоища в доме премьера на Аптекарском острове состояла в том, что прямым соучастником его был… сам премьер. История этого злодеяния прямо связана с тем, что в июне, в Киеве, некто Соломон Рысс, арестованный «при попытке ограбления артельщика», стремясь избежать смертного приговора, предложил свои услуги полиции»,