Шрифт:
А ночью казаки, напоив матросов и красногвардейцев, выбрались из Гатчины, и ушли в Лугу».
Итак, вышеописанная картина даёт ответы на многие вопросы о «странностях» Гражданской войны.
То, что Россию срочно необходимо было выводить из войны, спасать — это было бесспорно, ведь уже погибло по вине «святого Николая II» более 6 миллионов российских мужчин.
Но у Ленина была другая логика, своя. Речь даже не идёт о том, что он должен показать своим благодетелям в Германии свою порядочность, джентельменство — что он полученные деньги отработал честно. Ведь так быстро перемирие не заключается, да и реальных возможностей к этому не было — фронтовые армии, генералы, Ставка — ещё не подчинялись 27 октября Ленину. Ставку ещё предстояло захватить. Из опыта 4 июля — самая опасная противодействующая сила — это армия, генералы.
Чтобы нейтрализовать армию, чтобы лишить генералов силы — влияния на армию и уничтожить успешно Ставку — для этого необходимо было оставшиеся ещё в живых несколько миллионов солдат вывести из подчинения генералов, Ставки, и — переподчинить их себе, дав этим измученным войной солдатам долгожданную надежду на мир и надежду на землю.
Вот этим и диктовалась вся срочность этого ночного декрета, а не той чепухой, которой кормили миллионы россиян до конца XX века советские идеологи-ленинцы, эти специалисты от Лжи.
Поэтому, когда по приказу Бронштейна и Ленина специалист по психологии Семён Рошаль и команда ему подобных поехали в Ставку чтобы «развести» там всех, уничтожить Ставку, арестовать генералов и забрать себе армии, то ни Корнилов, ни десятки других генералов не смогли оказать сколь достойного сопротивления. Они так до сих пор и не поумнели, как не были они политиками — так и остались тупыми солдафонами, потерявшими Родину.
А у 20-летнего талантливого и наглого еврейского студента Семёна Рошаля всё получилось, — Ставка перестала существовать 20 ноября. Корнилов и другие ему подобные… уже сидели в глубокой прострации в тюрьме города Быхова и пытались о чём-то думать…
А Ленин с Бронштейном и другими подобными — могли ударить друг друга по рукам и крикнуть — ЕС! Получилось! Что они и сделали, и стали по-хозяйски обустраиваться в армиях, наводить свой порядок и уже прикидывать — в какой район России их направить и против кого, когда будет подписано перемирие с немцами. Перемирие с немцами, после ликвидации Ставки, уже было необходимо, чтобы освободившиеся армии направить внутрь России, против врагов новой власти.
Вот суть и смысл срочных ночных декретов в первые же часы после захвата власти в России Лениным, его подельниками и помощниками.
И если оспаривать старую «версию» советских и еврейских идеологов — то кто из них вразумительно ответит на элементарный вопрос — неужели принятие этих совершенно не подготовленных «декретов «не могло подождать несколько дней или несколько недель, а необходимо был срочно объявить в ночь сразу после захвата Зимнего дворца?
Что касается великой Лжи советских и соврменных еврейских идеологов, то следует отметить, что по признанию самого Лейбы Бронштейна (Троцкого) в эту ночь, 27 октября, был принят и третий срочный декрет-резолюция по опыту 600 народных погромов в революцию 1905 года с целью — «не допустить еврейских погромов со стороны темных сил» (С).
А поскольку в единственные органы новой власти — Советы входили захватчики не только еврейской национальности, то Бронштейн, страхуясь и «разводя» своих интернациональных помощников подчёркивал, что выполнение этой задачи — борьба с антисемитами является «делом чести местных Советов».
Глава 2. Дележ добычи
Ленин более десяти лет отсутствал в России — после приехал и через шесть месяцев захватил власть.
Это всё-таки впечатляет, как и впечатляет глупость и безволие потерявших власть.
В конце октября — начале ноября, конечно, ещё не вся Россия была захвачена, но это было уже дело техники — тем более, что в этот период серьёзного сопротивления не наблюдалось. Скорее был шок, пауза осознания происшедшего.
«Люди так глупы, что их насильно надо вести к счастью», — вероятно, вспоминая эти слова Белинского, подбадривал себя Ленин.Сбылась его мечта — он на вершине, он над Россией… Над империей… Вот он — самый счастливый миг Ленина, дедушка и брат им бы гордились… А как счастлива мама… Инесса… Надежда…
С гордостью можно теперь посмотреть в глаза Усиевичу, Натансону, Абрамовичу и т. д. — Вероятно, такие сладкие мысли приходили Ленину в голову после бурных дней 25–27 октября.