Директор Тайнэн, насупившись, стоял посреди кабинета, поджидая Гарри Эдкока.

Когда тот вошел, тихо притворив за собой дверь, Тайнэн, не поднимая взгляда от пола, сказал:

— Он только что ушел.

— Что ему понадобилось?

— Игры со мной играть вздумал. Помощь, мол, ему нужна, чтобы речь написать. Все вранье, — фыркнул Тайнэн.

— Чего же он хотел на самом деле?

— Попытался выведать, знаю ли я что-нибудь о так называемом документе «Р».

— И что же?

— Я сказал, что не имею об этом ни малейшего представления, — посмотрел на Эдкока Тайнэн.

— С чего он взял, что такой документ существует?

— Не знаю. Нашел якобы упоминание о нем в бумагах Ноя. Врет, — снова фыркнул Тайнэн и заглянул Эдкоку прямо в глаза. — Пронырлив стал наш мистер Коллинз, все высматривает, как бы нагадить.

Эдкок молча кивнул.

— Я думал, он славный малый, хоть и пустобрех интеллигент, у которого еще молоко на губах не обсохло. И считал его нашим, потому что привел его Ной. Но больше я так не считаю. Сдается мне, что он выпендривается и напрашивается на неприятности.

— То есть, шеф?

— То есть полагает, что он умнее Вернона Т. Тайнэна. Слушай, Гарри, этот дом — памятник Джону Эдгару Гуверу. А памятником мне должна стать тридцать пятая поправка.

— Так и будет, шеф, — пылко сказал Эдкок.

— Да? Ну вот, нужно как следует втолковать это мистеру Коллинзу. Присмотри-ка за ним. И не только здесь, но и в Калифорнии. — Тайнэн сделал угрожающую паузу. — В Калифорнии особенно. Давай-ка потолкуем об этом, Гарри.

Коллинз рассчитывал прилететь в Сан-Франциско в полдень четверга, поселиться в своем любимом номере в гостинице «Святой Франциск», за коктейлем встретиться с двумя из четырех окружных калифорнийских прокуроров. Затем подождать приезда из Беркли девятнадцатилетнего сына Джоша, с которым не виделся восемь месяцев. Вместе с сыном поехать в ресторан «Эрни», чтобы не торопясь и с удовольствием поболтать за ужином.

Но все получилось совсем не так.

За два дня до отъезда из Вашингтона Коллинз позвонил сыну, чтобы условиться о встрече.

— Как поживаешь, Джош?

— Чертовски занят. Много задают, да и других дел полно.

— Все еще интересуешься политическими науками?

— Интересуюсь, да уж больно скучно преподают.

— Мать давно видел?

— Последний раз в день ее рождения. Ездил к ней в Санта-Барбара.

Затем Джош тактично спросил о здоровье Карен, которую видел лишь два раза. Коллинз колебался, стоит ли говорить сыну о ее беременности, и все-таки сказал. К его облегчению, Джош пришел в восторг и рассыпался в поздравлениях.

— Когда же я увижу вас обоих? — спросил сын.

— Поэтому и звоню, — ответил Коллинз. — Если не занят, можешь увидеть меня на этой неделе. В четверг прилетаю в Сан-Франциско. — Он объяснил сыну цель своей поездки.

После короткой паузы Джош спросил:

— Будешь пробивать в своей речи тридцать пятую, папа?

Почувствовав неладное, Коллинз ответил:

— Да.

— Почему?

— Потому что обязан. Я ведь член правительства.

— Не считаю это достаточной причиной, папа.

— Есть и другие. О тридцать пятой можно сказать много хорошего.

— Мне так не кажется, — ответил Джош. — Буду с тобой откровенен. Я сказал уже, что занят другими делами, помимо учебы. Так вот, я занят тем, что каждую свободную минуту посвятил борьбе против этой поправки. Я вступил в группу Тони Пирса. Мы, «Защитники Билля о правах», намереваемся дать в Калифорнии настоящий бой.

— Желаю удачи, но думаю, что вас побьют. Президент проталкивает поправку всеми силами.

— Подумаешь, президент, — презрительно фыркнул Джош. — У него же голова пуста, как баскетбольный мяч. Нас тревожит не президент, а Тайнэн. Это же просто-напросто копирка с Гитлера.

— Не стоит заходить так далеко, Джош. Он полицейский, и у него трудная работа. Гитлером здесь и не пахнет.

— Могу доказать, что ты ошибаешься, — выпалил Джош.

— То есть?

— Сторонники тридцать пятой утверждают, что она будет применена лишь при крайних обстоятельствах, ну, например, при попытке государственного переворота.

— Совершенно верно.

— Мне кажется, папа, что те, кто стоит за поправкой — я имею в виду не тебя, а Тайнэна с его бандой, — строят более обширные планы и ждут только принятия поправки, чтобы начать действовать.

— В каком же направлении?

— Не хочу говорить по телефону, но доказать могу.

— Что ты можешь доказать? — Коллинз с трудом сдерживался.

— Я тебе кое-что покажу. Свожу прямо на место. Это откроет тебе глаза. Мы — люди из группы Пирса — бережем свою находку как один из крупных козырей, которые намерены предъявить за несколько дней до голосования. Но мои друзья не будут возражать, если я покажу ее тебе, они ведь понимают, кто ты. Может быть, я сумею изменить твои взгляды.