Раннее утро 1 дня месяца Саорх

Даже здесь, на отдаленном холме, слышались наполняющие Долину грохот, отчаянные крики, треск горящего дерева и раскатистые удары таранов — дверги ломали защищенные сетью наложенных чар ворота Вершины. Окончательное падение замка было делом следующего полуколокола, о чем Исенну Феантари известил вернувшийся с поля боя Зокарр Два Топора. Дверг выглядел не лучшим образом — шлем и тяжелые латные доспехи покрыты вмятинами и царапинами, половина кудлатой седой бороды сгорела. Доложившись, Зокарр не спешил вернуться в горнило сражения, один за другим опрокидывая в себя кувшины с охлажденным вином и зорко поглядывая маленькими глазками по сторонам.

Чем выше над битвой и обособленнее, тем лучше, утверждал Эрианн — и ставку магов устроили на прежнем месте, плоской вершине скалы, откуда открывался вид на все сражение, накрыли вершину магическим защитным куполом, а у подножия выставили плотное кольцо охраны из особо доверенных воинов. Для пущей точности и удобства наблюдения на краю площадки возникла поразительная вещь — повисшее в воздухе стократно уменьшенное изображение долины и Крепости, с тремя ярусами ее бастионов, крепостными башнями, домами горожан и пиками Серебряных Башен. Сотворение маленького чуда принадлежало Бастиану Ладрейну, который ни на миг не отходил от переливающейся красками радуги уменьшенной Цитадели, непрерывно производя в картинке изменения согласно докладам с поля боя. Сведения, доставленные Зокарром Два Топора, немедля отразились в общей картине, в чем дверг пожелал убедиться лично. Под тихие смешки зучаю он даже потыкал в мираж толстым пальцем, с легкостью проникавшим сквозь сотканные из призрачно сияющего тумана стены и башни.

Но, если столкновение холодной стали уже близилось к печальному для защитников исходу, то поединок магов еще продолжался. Хитроумный был уверен, что Круг Радуги не сможет долго противостоять Благим Алмазам — ведь Всадник набрал в ученики сущих детишек и едва успел наставить их в основах колдовских искусств! Еще лет пять тому, когда начали ходить первые разговоры о возможной войне, Эрианн подумывал о том, чтобы склонить на свою сторону кого-нибудь из Семицветья. Однако — редчайший и небывалый случай — его тайные посланцы не добились успеха: Хранители блюли поразительную верность Повелителю Цитадели.

Теперь же выходило, что и сведения об их талантах были изрядно преуменьшены. Радуга стойко сопротивлялась, выдерживая удары, способные в мановение ока развеять в прах небольшой город. Когда молодые чародеи одно за другим одолели три «Похищения жизни», Владыка Лесного Предела даже возымел к ним определенное уважение. Справиться с таким заклятием, особенно если оно создавалось с помощью Великих Алмазов, мог только настоящий мастер. Исенна исходил злостью, но защита крепости не поддавалась, хотя он крушил ее всей своей немалой Силой.

И, в конце концов, Семицветье дрогнуло.

Неразличимая простым глазом схватка чародейских умений, сплетения заклятий, обращения к Стихиям и Сферам не могли продолжаться бесконечно, особенно если одна из соперничающих сторон располагала таким неиссякаемым источником могущества, как Благие Алмазы. Пусть их осталось только два из трех — их возможностей достаточно, чтобы погасить чересчур возомнившую о себе Радугу. А затем… затем подчинить ее себе. Хитроумный колебался, что будет выгоднее: уничтожить прежних носителей Семи Камней, передав самоцветы другим магам, более заслуживающим доверия? Или убедить Хранителей отказаться от столь глупой преданности? Скажем, поставить перед выбором — немедленная смерть или жизнь под рукой нового покровителя. Один из семерых наверняка окажется слабее духом, остальные потянутся за ним. Поговаривают, якобы в ковене заправляет некая решительная девица, подруга Всадника. Изловить бы ее, как справедливо заметил Бастиан. Какое замечательное равновесие установится: коли девчонка захочет сохранить жизнь своему обожаемому Наставнику, она будет покладистой и разговорчивой… и наоборот.

Однако разрешение трудностей со Звездной Радугой — дело будущего. Ныне внимание и изворотливый ум Эрианна направлялись на осуществление иного замысла, также близившегося к решающей части. Пока все шло безукоризненно: сообщники находились в пределах ставки, охрану наряду с вездесущими двергами несли две свежих сотни, всецело преданных Ладрейнам и ожидающих только условного сигнала, а сам Исенна всецело погрузился в магическое фехтование с защитниками Цитадели.

Отец Хитрости предусмотрительно занял место шагах в десяти за спиной воителя и, воспользовавшись краткой передышкой, зучающее глянул на столь беспечного и доверчивого соратника. Нет, тот ничего не заподозрил. Как же притягательно сверкает Алмаз, заключенный в оправу стальной драконьей лапы! Свой собственный Камень Эрианн превратил в навершие жезла, представлявшего собой золотую древесную ветвь, а Кристалл Олвина возлежал на протянутой ладони, вырезанной из куска редчайшего прозрачно-голубого кристалла. Ничего, дайте время, и станет ясно, кому самой судьбой предназначено владеть драгоценнейшим из творений этого мира! Первое препятствие, Корабел с его неуместным благородством, надолго выведено из игры. Второе, Твердыня Всадника, вот-вот падет. Остается свалить третье, последнее и самое грозное.

Исенна стоял неподвижно в вычерченном на камнях магическом круге, Жезл с кристаллом поблескивал в его опущенной вдоль бедра правой руке. Внезапно Безумец вскинулся, и Эрианна на миг охватил безотчетный ужас — вдруг Аллерикс уловил отголосок его размышлений? Он ведь отнюдь не туповатый и целеустремленный рубака, каким предстает на первый взгляд, и с могуществом Алмаза способен управляться ничуть не хуже прочих владельцев Благих Камней… Однако причина беспокойства воителя оказалась куда проще — от дымящейся груды развалин, бывших ворот Цитадели, через заполненную рядами палаток Долину к ставке военачальников приближался небольшой конный отряд. Достигнув подножия скалы и кольца охраны, всадники торопливо спешились. Стража пропустила двоих из прибывших, непреклонно преградив дорогу остальным. Гонцы взбежали по склону, не глядя по сторонам, устремились к высившемуся ожившим памятником самому себе Феантари и слаженным, многократно отточенным движением припали на одно колено в почтительном отдалении. Впрочем, им и не удалось бы подойти ближе — творившаяся магия оставила свой след, образовав вокруг Аллерикса и его соратника кольцо выжженной травы и тронутых дыханием огня камней, пышущих сухим, обжигающим жаром.

Почуяв близкий трепет некоего чрезвычайно важного известия, начали подходить прочие обитатели лагеря. Появился Зокарр Два Топора вместе с Кельдином Грохотом и еще несколькими высокопоставленными двергами и принялся ожесточенно проталкиваться через строй охраны. Бастиан Ладрейн и помогавшие ему альварские маги оставили хлопоты над призрачной Цитаделью, переместившись ближе к Хитроумному. Среди колеблющихся теней промелькнул бледный и выглядевший чрезвычайно сосредоточенным Ирваст.