Никакого, — отвечали наиболее памятливые.

— Верно, никакого. Точно так же и ваше имя, данное вам при рождении другими людьми, не имеет ровно никакого значения для вашего «Я». Давайте проведем эксперимент. Пусть каждый из вас сейчас выберет себе любое имя, какое ему по душе. Выбрали? А теперь прислушайтесь к своему истинному эго. Разве оно от этого хоть как-то изменилось?

— Не изменилось, — отвечали ученики, прислушавшись к своему истинному эго.

— Вот видите. Как я и предупреждал, с вашим я ровно ничего не произошло. Отсюда и вытекает правило: «Мое имя не есть я». Хорошенько его запомните, а лучше запишите, и повторяйте по многу раз в день, как мантру. Вы, наверное, сейчас думаете: «Как это просто!» А я бы так не сказал. Вся трудность в том, что, произнося эту мантру, надо думать не только о том, старом имени, навязанном вам другими людьми, которое вы только что с такой легкостью отбросили, но и о вашем новом имени, которое вы выбрали себе сами и которое вам наверняка нравится. Разве не так? Вот хотя бы вы, Наполеон. Нравится вам ваше новое имя?

— Еще бы! — искренне признавался Наполеон.

— Так я и думал. А если вернуться ко мне, то я выбрал себе имя Сатьявада. Оно не только нравится мне самому, но и, как я полагаю, наилучшим образом выражает мою сущность. [141] Или вы не согласны?

— Согласны! — хором отвечали ученики.

— Так каково же мне все время думать, что я не есть Сатьявада, а Сатьявада не есть я? Согласитесь, это гораздо труднее, чем думать, что я — не Подкладкин. То же будет происходить и с вами. Вот почему я и сказал, что освоить медитацию «Мое имя не есть я» — это не так легко, как кажется. Ну, к этому мы еще не раз будем возвращаться. А пока пойдем дальше. Быть может, правильнее будет сказать, что я — это чемоданный житель? Как вы полагаете? Похоже это на истину? Ведь я живу в Чемоданах, так может, я и есть чемоданный житель? Разве не так?.. Я вижу, некоторые из вас улыбаются. Значит, вы улавливаете здесь подвох. И вы совершенно правы. Я — чемоданный житель лишь до тех пор, пока живу в Чемоданах. А если меня не сегодня-завтра отсюда выдворят? Ведь к тому идет — смотрите, как распоясались наши противники! И тогда я уже не буду чемоданным жителем. Но неужели я перестану существовать? Может быть, они на это и надеются, но лично я так не думаю!

После этого ученики обычно начинали громко смеяться и аплодировать своему учителю. Это было их любимое место. А Учитель неизменно их останавливал:

— Ну, ладно, ладно. Мы же с вами не в суде. [142] Это — обычный семинар. Давайте лучше вместе поищем решение. Что же все-таки такое это самое я?.. Постойте! Мне пришла на ум хорошая мысль. Может быть, я — это просто человек? Как по-вашему, верно это?

— Верно! Верно! — радовались верующие.

— А вот и неверно. Человек — это такое же застывшее понятие, как и чемоданный житель. Само по себе слово «человек» ничего не выражает. Сколько его ни произноси, а действительное положение дел от этого ничуть не прояснится, и уж тем более не изменится… Как же поступить? Может быть, лучше вам бросить все эти бесплодные рассуждения, оставить все как есть и вернуться к вашей обычной жизни? К родным, врачам, учителям, к вашим повседневным обязанностям, ко всему, чем вы занимались раньше? А все эти трудные вопросы, которыми я вас мучаю, оставить мне? Как вам такое решение?

— Нет! Не хотим! Мы — с вами! — протестовали ученики, тем самым с каждым разом все более укрепляя свою Приверженность.

— Ну, свами так свами, [143] — соглашался Учитель. — Значит, вы согласны двигаться дальше. Правильно я вас понял?

— Правильно! — дружно отвечали верующие.

— Вы настаиваете?

— Настаиваем!

— Ну, ладно. На чем мы остановились? Ах, да. Допустим, что я — это живое существо. Как вам это?

— Точно!

— Но если я умру, то уже нельзя будет сказать, что я живое существо.

— И правда!

— То-то же. Вот видите, как бы я себя ни назвал: «Подкладкин», «Сатьявада», «чемоданный житель», «человек», «живое существо» — ничего из этого не подходит. Вот об этом обо всем вы и должны думать, когда практикуете медитацию «Мое имя не есть я». Понятно?

— Понятно! — с энтузиазмом отвечали верующие, но он-то знал, что ничего им на самом деле не понятно, и завтра же, с утра пораньше, придется начинать все сызнова. Однако, чтобы не ослаблять их Решимость, он продолжал:

— А теперь посмотрим на наши органы чувств. Разве я могу сказать, что мои глаза — это я? Или мои уши — это я? Или мой язык — это я?

— Нет, не можете, — говорили помнившие правильный ответ.

— Но то же самое нельзя сказать и о моем теле. Отсюда — еще одна медитация, которую вы тоже должны неустанно повторять, если хотите достичь Просветления: «Мое тело не есть я».

— Мы повторяем!

— Молодцы! Но этого недостаточно. Повторяйте еще. Я повторял это тысячи, десятки тысяч раз, прежде чем достиг Просветления.

3. Да, именно так он и делал. От тела он перешел к сознанию и вскоре убедился, что и оно — это тоже не я.

Что же тогда есть это самое я?

Дойдя до этой ступени, каждый бодхисаттва оказывается как бы в тупике и испытывает невыносимые страдания. Его непрерывно мучает вопрос: «Кто я?». Этот вопрос не дает ему ни есть, ни спать, ни встать, ни лечь. Ему начинает казаться, что он навсегда потерял свое я, что его я попросту не существует, а все что он делает, что с ним происходит, о чем он думает, чего хочет — ему только кажется. «Я понял! Меня не существует. Я сам себе только кажусь!» — кажется ему. Но тут же перед ним встает вопрос: «А кто тот, кому я кажусь? Быть может он и есть я?» И все опять начинается сначала.