Шрифт:
— Я всегда говорил, что ты молодчина! На таких, как ты, все держится.
Чемодаса расцвел от его похвалы.
16. — Ладно. Не будет терять времени, — сказал он. — Мы ведь здесь не на экскурсии, а по делу.
— По какому, если не секрет? — поинтересовался Упендра.
— Скоро узнаешь. Эта комната изменится до неузнаваемости.
— Какая комната? Которую ты мне выделяешь?
— Да нет. Вся наша комната. Здесь больше не будет этих уродливых сооружений. К чему весь этот нелепый гигантизм?
— Ну вот, опять ты за свое! — огорчился Упендра. — Не успел построить, как тут же и ломать. Как хочешь, но я против! Пойми, это здание — твой шедевр, может быть, тебе уже не суждено создать ничего лучшего. Его надо сохранить любой ценой, а ты — разрушить! Это все равно, как если бы я взял и собственными руками уничтожил свою книгу.
— Да я не Чемоданах! — засмеялся Чемодаса. — Я о тех сооружениях, которые здесь были уже заранее. Стол, стулья, диван. Разве это не уродство? Сам же говоришь, что стол — почти на одном уровне с центральной башней. А ведь по замыслу это здание должно возвышаться над ландшафтом.
— Что-то я тебя не пойму, — встревожился Упендра. — Ты что же задумал укоротить все ножки?
— Во-первых, не укоротить, а удалить напрочь. Во-вторых, я к этому уже приступил, — со скромной гордостью заявил Чемодаса. — Начал со стола. Думаешь, чем я занимался, пока ты спал? Подпиливал.
«Хорошо, что не допилил! — подумал Упендра. — Слава богу, это пока только мечта, хотя и опасная. Ну, ничего, вернется Стяжаев, как-нибудь вдвоем мы его разубедим».
17. — Ты зря беспокоишься, — сказал Чемодаса. — Я все рассчитал. Риск минимальный.
— О чем ты? Что ты рассчитал?
— Я рассчитал, что больше всего времени и нервов мы тратим на подъем и спуск. Верно?
— Допустим.
— А все из-за чего?
— Из-за неисправных лифтов.
— Не угадал. Смотри глубже. Все из-за этих нелепых, никому не нужных столбов.
— Ты имеешь в виду ножки?
— Именно. Посмотри: здесь все на ножках, кроме чемодана. А спрашивается, зачем? Кто вообще их выдумал и какой цели они служат?
— Что значит какой цели? Это же мебель. И в чемоданах мебель имеет ножки.
— Опять твоя софистика! Ты, как всегда, смешиваешь понятия. Мебель и мебель — это совсем не одно и то же. Одно дело — стол, за которым ты сидишь и, допустим, пишешь свою книгу. И совсем другое — когда тебе по сто раз в день, рискуя жизнью, приходится взбираться не верхотуру, только для того, чтобы взять пару спичек или отхлебнуть глоток чаю.
— Это неудачный пример, — сказал Упендра. — Вспомни, когда мы с тобой последний раз сидели за столом.
Чемодаса вспомнил: это было еще до взрыва, в доме Упендры.
— Вот видишь, — сказал он. — Сам признаешь, что этот тип мебели не имеет даже минимального смысла. Хотя, возможно, в чемоданах мебель на ножках и сейчас еще как-то используется. [97] Но ведь здесь-то все по-другому. Нет, по-моему, это просто ненужный антропоморфизм. [98] Представь, как будет здорово, когда на стол, на стулья, на диван мы сможем ходить пешком. Чувствуешь, какие открываются возможности?
— Но зато другие возможности закроются. Под стол и под кровать ходить уже не придется.
97
Некоторые комментаторы совершенно произвольно толкуют это место в том смысле, что, якобы во времена Упендры и Чемодасы в чемоданах была «шагающая» мебель, управляемая при помощи дистанционного пульта или даже голосом. В действительности это всего лишь одна из легенд, не подтверждающаяся никакими фактическими данными. – сост.
98
Чемодаса употребляет неправильный термин. Об антропоморфизме можно было бы говорить в том случае, если бы стулья, столы и диваны имели не по четыре, а по две ножки, которые к тому же были бы снабжены обувью. Возможно, он оговорился, желая употребить слово «антропоцентризм» и имея в виду, что вся мебель вне чемоданов подогнана под жителей Поверхности, с учетом их роста и телосложения. — сост.
Этого Чемодаса действительно не предусмотрел. «Ну, да ничего. Главное — начать, а там разберемся».
— Само собой, кое от чего придется отказаться, — согласился он, — Но зато и выигрыш налицо.
18. — Тебе и со складом придется проститься, — продолжал Упендра.
Склад располагался прямо под столом.
«Да что он все каркает!» — подумал Чемодаса, чувствуя, как к нему возвращается привычная злость на Упендру, который только и может, что давать глупые советы и понапрасну предостерегать.
— Ничего, — резко сказал он. — Со складом что-нибудь придумаю, это не твоя забота. Рассуждать можно до бесконечности, а толку от этого все равно не прибавится. Тем более, что решение уже принято.
— Что значит принято? — возмутился Упендра. — Я пока не давал своего согласия. Да и Стяжаева не мешало бы выслушать, он тоже имеет право голоса.
— Стас возражать не станет. Он давно жалуется, что ему лифты мешают сидеть за столом, ноги девать некуда. Так что, если дойдет до голосования, нас будет двое против одного.