Люди – очевидно беднее и напряженнее, нежели в Западной Германии. Непривычно много людей на улицах. Меньше закусочных, ресторанов и кафе, магазинчиков меньше.

Уже когда окончилась эйфория от воссоединения Германии, жители восточных земель стараются без особой нужды не ездить в Западную Германию. Поколение должно вырасти новое, пока рухнет стена в сознании, и улетучатся все комплексы.

Хотя именно в Эрфурте в 1817 году немецкие студенты бросили клич к воссоединению Германии из нескольких сотен княжеств. Этот город – символ и центр кристаллизации новой германской независимости и общности 19 века, в результате чего из множества мелких независимых государств (около 300) образовалась единая Германия.

Йена. Покой и тишина. Свет и разум. Ясность и стиль – вот что такое Йена.

Этот человек более значителен перед людьми и Богом, нежели все эти йенские душевные костоправы, называемые по недоразумению – «йенскими романтиками». Кто был этот великий человек, который направил разрушительную энергию немецкого романтизма (читай – революцию) на созидание, на построение единого немецкого государства. И проект удался. Хотя революция в тот момент была в Германии на грани свершения.

Господь хранил Германию. А ведь романтики йенские хотели именно повторения в Германии французской революции. Не случайно кто-то из них назвал немецкий романтизм, в купе с теорией свободы, разрабатываемой в Йене, и французскую революцию конца восемнадцатого века – важнейшими событиями века.

Главная идея кучки йенских бунтарей-безбожников во главе с Фихте – разработка и обоснование идеи свободы – абсолютной свободы – т. е. революции.

Утопичность нового немецкого Вавилона, немецкой вавилонской башни, проявилась в том, что все эти йенские романтики разбежались в разные углы страны, составил золотой интеллектуальный фонд нации – среди них Гете и Шиллер.

Здесь родилась немецкая философия. Эта земля, эти немцы в 18–19 вв. подарили миру новое качество мысли, подарили миру немецкую философию. Обусловлен и объясним этот надчеловеческий по масштабам и качеству интеллектуальный рывок становлением новой немецкой государственности, причем, именно протестантской государственности, – что и сопровождается развитием философской мысли, невероятным, фантастическим развитием немецкой философии (не имеющее аналогов в истории мировой мысли, разве что во времена античности).

Мотивации просты:

1. Самоидентификация нарождающейся нации – появление современного немецкого народа.

2. Практическая потребность заполнить этический вакуум от начала христианства, поскольку протестантизм отрицал и отрицает все и всех после Христа, поскольку для протестанта развитие этического учения нового времени начинается с Христа, подхватывается Лютером, а затем продолжается немецкой философией.

Но даже самые-самые, из этих очень умных немцев, немыслимых и изощренных интеллектуалов, как обычные глупцы, расписывают прелести «новой мифологии», романтизируя античную языческую сосалку, рассуждая о новой свободе человека.

Принципиальная новизна немецких романтиков 18–19 вв.:

1. Античность завершилась – «мы не греки».

2. Человек – творец земной жизни; всего шаг остался до осознания ноосферы.

3. Абсолютная свобода, свобода вне Бога невозможна. Такая свобода – это новая вавилонская башня. И потому немецких романтиков разбросало всех из Йены, как и строителей Вавилонской башни. Разъехавшись, лишь немногие покаялись за свое безбожие и самочинность.

4. Идеи свободы могут быть не только разрушительны, но и созидательны – немецкий романтизм привел к возрождению Германии.

5. Все йенские романтики и их последователи – протестанты. Все – светские теоретики протестантизма. После них, с помощью них, протестантизм в Германии окончательно укрепился, получив теоретическое, стилистическое, эмоциональное, образное подкрепление. И стал основанием для окончательного утверждения в мире буржуазии и культуры, вытеснившей церковь на обочину личности.

Веймар. Куда мы приехали из Йены. Веймар – могучий город. Тени прошлого вырастают из мостовых булыжных. Декорации, пропитанные временем, не то чтобы одурманивают, но притягивают, очаровывают!

Не подходи близко.

На центральной площади Веймара перед ратушей дом Лукаса Кранаха, одного из первых художников, поддержавших протестантизм, в частности, Мартина Лютера, изобразив его на картине рядом с распятым Христом. Картина в алтаре Веймарского собора апостолов Петра и Павла.

Дом Кранаха такой зелененький, пряничный, как из сказок Гауфа.

Сказочный мир Гауфа и братьев Гримм вовсе не из сказки, а всего лишь реальность 18-го века – те самые люди, те самые дома, гримасы и отношения. Ничего не нужно было придумывать в смысле антуража, надо было лишь слегка расцветить. Весь этот сказочный мир и сейчас живет в Веймаре.