— Хозяин сейчас будет говорить с тобой, но никто не смеет прийти к нему с оружием, — предупредил он варвара. — Поэтому отдай мне меч и кинжал.

Киммерийцу это совершенно не понравилось: он не привык расставаться со своим мечом, но особенно противиться смысла не имело. Раз уж он решился прийти сюда, то будь что будет — откупоренную бутылку надо допивать до конца.

Передав оружие вошедшему с ним охраннику, управляющий отворил вторую дверь и жестом пропустил Конана вперед.

Варвар очутился в большом зале с каменным полом, посыпанным песком. В противоположном углу находилось возвышение, за ним была видна массивная дверь. Вдоль стен проходили каменные балконы, в торцах которых находились двери в другие помещения. Свет проникал через большие окна, расположенные на достаточно большой высоте. Вид помещения сразу напомнил киммерийцу гладиаторскую арену, он обернулся, но тут щелкнул замок двери. Похоже, предчувствия его не обманули: это действительно была ловушка, и теперь она захлопнулась.

«Хвост и копыта Нергала, неужели попался?!» — мелькнуло в голове киммерийца. Он обошел зал, на дверях с этой стороны ручек не было, к тому же они открывались внутрь, так что нечего было и пытаться их выбить.

— Вот тебе и приглашение в гости, — усмехнулся варвар.

Кругом был только камень и песок, даже не на чем выместить обуревавшую его ярость.

— Подожди, лысый осел, клянусь Кромом, если выберусь отсюда живым, я посчитаюсь с тобой! — Сжав кулаки, варвар присел на возвышение. Делать было нечего — оставалось ждать.

Ожидание длилось недолго. Дверь позади него отворилась, и в зал вошли четыре здоровенных чернокожих человека, по сравнению с которыми охранники Абулетеса выглядели бы мальчиками.

«Наверное, невольники из Стигии», — решил про себя варвар. В руках у двоих из них были длинные бичи из бычьих хвостов, остальные были вооружены шестами с намотанными на конце тряпичными утолщениями. Киммериец почувствовал неладное. И не напрасно, потому что, разойдясь по разным углам зала, они, не произнеся ни звука, принялись методично избивать Конана.

Сначала варвар пытался увернуться от ударов, иногда это ему удавалось, но чаще плеть находила жертву. Удары сыпались один за другим, даже сквозь одежду варвар чувствовал жалящую боль. Конан пытался броситься на одного из своих мучителей, но двое с колотушками сбили его с ног, и избиение продолжалось.

Варвар лихорадочно метался по залу, поднимался и снова падал.

«Так они забьют меня до смерти, — жарко застучало в висках. — Великий Кром, как выпутаться?»

Киммериец попробовал схитрить: он резко бросился на раба с бичом и, мгновенно развернувшись, вырвал шест у чернокожего, пытавшегося сзади напасть на него. Маневр удался, раб опешил от неожиданности, а Конан чуть не наполовину вогнал ему в рот деревянный конец колотушки. Хрипя и булькая кровью, как распоротый бурдюк, противник рухнул на землю.

Обстановка разом изменилась, второму с колотушкой без помощи товарища уже не под силу было успеть за киммерийцем, как молния метнувшимся к одному из палачей, тупо продолжавшему размахивать своим бичом. Не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары, Конан, как тараном, ударил его головой в живот, сбив с ног.

Варвар понял, что это не бойцы, а просто огромные и тупые невольники. Если бы они понимали хоть что-то в настоящем бою, то сгруппировались бы вместе, и тогда киммерийцу пришлось бы несладко. Теперь же он расправится с ними поодиночке. Увернувшись от удара шестом, варвар поймал конец второго бича и резко дернул его, едва не оторвав руку своего не желавшего выпускать оружие мучителя. Быстрота, умение и ловкость решили все дело. Вырвав плеть, киммериец ее рукояткой с такой силой ударил по голове своего противника, что у того из носа хлынула кровь. «На какое-то время этот не опасен», — мелькнуло в голове варвара, и он, как пантера, прыгнул на раба, бестолково размахивавшего шестом, и ударом ноги в пах заставил того попробовать зубами песок. Пока тот, уронив шест, со звериным воем катался по полу, Конан пригнулся, поймал на спину бросившегося на него третьего палача и, раскрутив его, швырнул под ноги товарища. Схватив шест, киммериец переломил его о колено.

В умелых руках два обломка дерева с острыми концами — неплохое оружие! Одним ударом киммериец избавил от мучений корчившегося от боли невольника, на губах у того выступила кровавая пена, и он затих. Двое, еще остававшихся в живых, бросились на Конана. Да простят их боги за неведение! Ударом, способным сломать хребет быку, варвар встретил одного из них, а второму просто воткнул обломок шеста в грудь, так что конец вышел из спины между лопатками. Конан уже собирался добить последнего, когда его остановил властный голос:

— Довольно, ты и так лишил меня троих самых сильных рабов! Остановись!

Киммериец поднял голову. На балконе рядом с уже знакомым ему лысым стоял человек с черной бородой, одетый в роскошное платье. Его толстую шею трижды обвивала массивная золотая цепь.

«Хозяин дворца», — сообразил Конан.

Еще не остывший от схватки, весь в крови, сочившейся из полученных ран, киммериец выпрямился и прямо посмотрел в глаза говорившему. Если бы взгляд убивал, то вряд ли чернобородый протянул более мгновения. Но, увы, пока это было Конану не под силу.

— Вижу, что меня не обманули — вряд ли найдется во всей Заморе воин, равный тебе, киммериец, — похвалил варвара чернобородый. — Пусть его приведут в порядок, а потом веди ко мне, — приказал он своему лысому управляющему и удалился.

В купальне десяток молоденьких служанок закрутился вокруг Конана, словно рой пчел. Его вымыли в душистой воде, смазали раны и ссадины бальзамом, одели в новую одежду, потому что его платье после такой схватки превратилось в лохмотья.

Конан с удовольствием нежился в ласковых руках служанок. В этом цветнике он чувствовал себя просто великолепно, его руки не знали покоя, так что визг и смех девушек разносился чуть ли не по всему дворцу.