«Вот здесь бы и остаться», — подумал он, но тут появился лысый, придирчиво взглянул на новое обличье варвара и жестом пригласил следовать за собой.

В зале, куда он попал, киммерийца ожидали мягкие подушки, столик, уставленный яствами, по сравнению с которыми еда в таверне Абулетеса годилась разве что собакам.

«По-моему, самое время подкрепиться», — решил Конан, наливая себе для начала чашу вина. Одним глотком осушив ее, он наполнил вторую и выпил ее уже медленно, наслаждаясь великолепным напитком. Такого вина он не пил давно, а может быть, и вообще никогда.

— Вижу, что ты освоился и не держишь на меня зла, — услышал он голос чернобородого, который вошел в сопровождении человека, несущего в руках свиток. Он развернул его по знаку чернобородого и, помогая себе скрюченным пальцем, принялся читать содержимое скрипучим, как несмазанные петли, голосом:

— Варвар из Киммерии, по имени Конан, в первый день пребывания в городе убил пять стражников городской охраны, разгромил заведение почтеннейшего Фаруха, поломано…

— Это пропусти, — махнул рукой чернобородый.

— В шайке Фархида участвовал в ограблении почтеннейшего Гиндоруса. Украдено штук шелка…

— Это тоже пропусти.

— Вместе с вором по имени Нинус участвовал в ограблении почтеннейшего Ахунда. Убиты семь охранников. Украдено алмазов…

— Хватит. Можешь идти.

Пятясь к выходу и кланяясь на каждом шагу, старикашка убрался восвояси.

— Видишь, киммериец, десятой доли этих дел хватит, чтобы твоя голова украшала самый высокий кол на главной площади. — Чернобородый налил себе вина и, медленно прихлебывая из чаши, выжидательно смотрел на Конана.

Варвар молча оторвал ножку фазана, обмакнул ее в соус и стал меланхолично обгладывать, не выказывая никаких чувств по поводу услышанного.

— Но я позвал тебя не за этим, — продолжал хозяин.

— Ты хотел, чтобы я помог тебе избавиться от самых тупых рабов? — перебил его варвар. Не в его привычках было лебезить и склоняться перед сильными мира сего, да простят его боги. Конан всегда вел себя как равный с равным, кто бы это ни был.

Такая дерзость, будь на месте варвара кто-нибудь другой, могла стоить ему головы, но сейчас чернобородый только рассмеялся.

— Должен же я был убедиться, что мои шпионы меня не обманывают? — ответил он, усмехаясь. — Ты мне нужен для более важных и сложных дел.

«Да, слежка у них тут поставлена неплохо, — подумал про себя Конан. — Не знал я, что считаюсь в этом Шадизаре такой важной птицей. Надо же, только две луны прошло, как я здесь, а эта гиена знает про меня почти все».

— А если бы эти черные ублюдки убили меня? — спросил варвар.

— На все воля Солнцеликого Митры, — серьезно ответил ему хозяин, — значит, пришлось бы искать другого. Вот попробуй лучше рыбу, запеченную с листьями бамбука. Очень вкусно — по кхитайскому рецепту.

— Ты, верно, еще не понял, к кому попал, — помолчав немного, продолжал собеседник. — Я советник нашего повелителя, да продлятся дни его в благоденствии и сладости.

Конан мало чему удивлялся в последнее время, но эта новость даже его несколько озадачила.

«Да, для того чтобы сохранить на плечах голову, придется попотеть», — мигом смекнул он, а вслух сказал:

— Прости, почтеннейший, если своими необдуманными речами- или действиями я нарушил порядок и обычаи, принятые в твоем доме.

— Пустяки, — усмехнулся чернобородый, — что взять с варвара. Лучше раскрой уши и внимай тщательно, от этого зависит многое, и твоя жизнь тоже.

Конан налил себе новую чашу вина и приготовился слушать.

— Советником быть неплохо, — начал чернобородый, — пока к тебе благоволит повелитель, да продлятся его дни в почестях и сытости. Если же милости его начинают простираться на других больше, чем на меня, то самое лучшее, что меня ждет, — это с глаз долой подальше, а худшее — голова моя может оказаться на главной площади… насаженной на кол, разумеется. Вместо твоей, которой там самое место, — добавил он.

Конан не был по натуре человеком мрачным и ценил удачное слово, но шутки советника уже начали его раздражать. Что ж, Нергал сам выбирает себе любимчиков.

— Так вот, — продолжал хозяин, — у повелителя, да продлятся его дни среди красавиц и в силе, появился в последнее время еще один приближенный. Так себе человечишка, ничтожный лекарь. Разве может правитель любить лекаришку больше, чем своих советников, подарить ему перстень со своей руки? — спросил сам себя чернобородый. И сам ответил: — Нет, не может.