Она попыталась немного потянуть время.

— Не знаю, отпустит ли мама. Уже поздно! — Но не успела она ничего больше добавить, как у двери появилась мама.

— Вилл! Кто это? — спросила она, выглядывая из-за плеча дочери. — А, это ты! Здравствуй, Хай Лин! — сказала она, увидев знакомое лицо.

Вилл с благодарностью подумала, что мама ведет себя очень дружелюбно. Может быть, она заметила тревогу на лице Хай Лин?

— Добрый вечер, миссис Вандом, — запинаясь, проговорила Хай Лин. — Я… я просто зашла, чтобы спросить Вилл, можно ли ей… можно… мы пойдем погуляем… ненадолго.

Теперь нужно было действовать быстро. Нельзя, чтобы мама видела Хай Лин в таком состоянии. Прикрыв дверь, Вилл повернулась к маме. Ей хотелось поговорить с ней наедине. "Хай Лии поймет", — подумала она, пытаясь оправдать свое невежливое поведение. Откинув с лица прядь рыжих волос, чтобы ничто не мешало ей смотреть маме прямо в глаза, Вилл спросила:

— Можно, мам?

Та секунду помолчала, и Вилл вновь почувствовала себя виноватой. Но ведь мама должна была заметить, какой отчаянный вид был у Хай Лин. И она должна знать, как Вилл необходимо быть с подругами.

— Вилл, только минуту назад мы говорили с тобой о доверии, — начала ее мама серьезным голосом, — и заключили между собой договор,

"Я пропала, — подумала Вилл. — Я не могу порадовать маму и не могу помочь Хай Лин".

Она молча и напряженно смотрела на маму.

— Поэтому, если мы хотим, чтобы у нас было все как раньше, до того, как начались ссоры, — медленно проговорила ее мама, — я хотела бы, чтобы ты вернулась в десять. Хорошо?

Вилл еще раз стиснула маму в медвежьих объятиях, но на этот раз ее не уронила.

— Прекрасно! Мы как раз успеем поесть мороженого, — пообещала она.

Хай Лин бегом бросилась вниз, как только за Вилл закрылась дверь. Догнав ее и увидев на ее лице улыбку, она поняла, что Хай Лин слышала весь разговор.

— Поесть мороженое? — спросила Хай Лин. — Тогда тебе нужно взять гигантский рожок. Нам предстоит много работы!

Вместе они бежали вниз по улице, и Вилл поняла, что вечер превратился из веселого в серьезный. И была к этому готова.

Стояла такая тишина, что становилось жутко. Корнелии казалось, что она попала в город призраков. Воздух за окном застыл, как будто перед грозой. И в квартире было неожиданно тихо. Корнелия напрягла слух, чтобы услышать хоть какой-нибудь знакомый звук — гудение холодильника или стиральной машины. Но ничего слышно не было. В квартире никого. Когда же все вернутся? Вроде бы мама и папа взяли Лилиан в кино. Но в какой кинотеатр они пошли и на какой фильм, Корнелия не помнила.

"Но ведь не только они могут появиться в любую минуту, — подумала Корнелия, — а еще и мои подруги. Я прогнала их, но они до сих пор могут стоять в коридоре. Или в лифте.

Или в вестибюле".

У нее началась паника. Как Люба могла попасть сюда? За ней кто-то следил? Могут ли в квартире появиться другие нежданные гости из Кондракара? Что, если их зафиксирует камера слежения? В доме были приняты строгие меры безопасности, и камеры стояли повсюду. Что охранники сделают с женщиной-кошкой, лежавшей в квартире Хейлов? Что они подумают о разбитом окне и оборванных занавесках? Что они подумают о неподвижном теле на полу?

Корнелия заставила себя взглянуть на распростертую фигуру. Толстые отростки лозы так крепко стиснули Любу, что кончики ее пальцев побелели. Глаза были закрыты, и на то мгновение Корнелия смогла убедить себя, что Люба просто спит. Девочка сжала голову руками. "Что я наделала?" — простонала она. Корнелия с трудом припоминала, что произошло. Знала только, что почувствовала какой-то пугающий прилив магии. Что она была близка к тому, чтобы вернуть Калебу человеческий облик. И что она использовала свои чары против Любы, которая встала у нее на пути.

"Как будто я превратилась в кого-то другого, — мучительно думала Корнелия, — как будто я сошла с ума или что-то в этом роде. Неужели я действительно причинила вред кому-то из Кондракара? Я пропала. И я совсем одна".

Корнелия заставила себя приблизиться к Любе и заговорить:

— Прошу прощения за то, что сделала с вами, Хранительница капель! Я не хотела причинить вам вред! Даже не знаю, что на меня нашло, — добавила она тихо.

Корнелия заметила, что Наполеон, прищурившись, смотрит на нее.