— Ничего себе, — пробормотал Ванька. — Вот почему повозки так далеко объезжают это место. В обход нужно.

— Пройдем. Сейчас не разлив.

— Да тут сапоги нужны. Болотные.

— Это кажется. Здесь не глубоко.

— Да? — Иван недоверчиво посмотрел на камни дорожки отчетливо видимые на дне сквозь темный, как толстое стекло, слой воды. — Ну иди. Плавать умеешь?

Али вместо ответа уверенно двинулся вперед и, странное дело, старица действительно оказалась совсем мелкой — он замочил только подошвы.

Сделав пять шагов, восточный мальчик обернулся и вопросительно посмотрел на Ивана:

— Ты идешь?

Тот хмыкнул и бегом догнал его.

После этого до противоположного берега добрались в несколько шагов. Ступив на сухое, Иван оглянулся и еще раз осмотрел воду. Видимо из-за какого-то оптического эффекта она казалась глубокой — минимум по пояс. Желая еще раз убедиться в том, что здесь совсем мелко, мальчишка шагнул назад и тут же почувствовал, как Али ухватил его сзади за рубашку.

— Не суетись. Поставил цель — к ней и иди.

Вообще-то Иван предпочел бы немного задержаться и исследовать только что преодоленную водную преграду. Тем более что церковь Покрова на Нерли стоит на своем месте уже более 800 лет, так что пять лишних минут большой роли не сыграли бы. Но ссориться из-за пустяка не хотелось, и парень со вздохом последовал за своим целеустремленным товарищем.

Белоснежная церковь — одна из самых драгоценных архитектурных жемчужин России, предстала перед ними, отразившись в голубом зеркале окружавших ее вод.

Иван невольно остановился, залюбовавшись.

Дивная гармония храма зазвучала в нем, словно негромкая музыка. Невольно рука поднялась, чтобы совершить крестное знамение. И перед тем, как поклониться храму и резному изображению Христа на нем, он заметил, что Али, обратив лицо в сторону храма, тоже молится.

Бибирево, как один из спальных районов Москвы, считается не самым престижным местом. Вероятно поэтому здесь нет толчеи машин, зато много деревьев, цветников, зелени… Словом, район похож на любой нормальный город России — разве что дома чересчур высокие.

Подъехав к двум громадным офисным зданиям, я сообщил по сотовому, что мы прибыли, и высадил мальчишек из машины. Пока я парковался, они чинно стояли у края тротуара. Возможно потому, что волновались, а может потому, что сегодня были прилично одеты — не в джинсы и футболки, как обычно, а в солидные костюмы с галстуками.

Буквально через пару минут к нам вышла симпатичная девушка, приятно улыбнулась и в два счета провела нас через все турникеты и охрану. На третьем этаже (лифт был зеркальный и скоростной, так что мы приехали раньше, чем Иван начал корчить в зеркало рожи) нас еще раз придирчиво оглядели и пригласили пройти в приемную.

Секретарь — ухоженная женщина сильно бальзаковского возраста, внимательно взглянула поверх очков, сказала: «Присядьте, пожалуйста», после чего скрылась за роскошной дверью, лишенной каких-либо надписей. Видимо тот, кто обитал за этой дверью, полагал, что его все должны знать без представлений.

Иван, оценив мягкость здешней шикарной мебели, уже прицелился прыгнуть задом в самый центр роскошного дивана, но секретарь мгновенно вернулась и, гостеприимно распахнув двери, пригласила нас войти.

Я подтолкнул Ваньку вперед и для вразумления легонько треснул кулаком по спине. Но этот гад, конечно же из вредности, завопил в голос. Так мы и ввалились в кабинет: первым зловредный Ванька, а за ним я, красный от досады, а третьим Али, который оказался единственным, кто вел себя прилично, и вошел, как подобает воспитанному человеку.

Мой бывший одноклассник, а теперь владелец заводов, газет, пароходов и спонсор затеи с исследованиями трудов Носовского и Фоменко на наше безобразие даже бровью не повел.

— Проходите, садитесь, где удобно, — сказал он и вышел из-за своего руководящего стола нам навстречу.

Сели за стол переговоров. Мы, трое, — по одну сторону, мой одноклассник — по другую. Он был там один, но наше численное превосходство как-то не ощущалось.

Иван, почувствовав на себе его внимательный взгляд, потупился и сказал:

— Здрасьте. — Видно решил, что пора проявить вежливость.

Бывший одноклассник, с которым мы четыре года просидели за одной партой, усмехнулся.