–  Тем более, что сам напросился!
– тотчас включил Фердыщенко.

–  Так что ж из того?
– сухо спросил генерал, ненавидевший Фердыщенка.

–  А то, что заплатит за вход, - пояснил тот.

–  Ну, князь Мышкин не Фердыщенко, все-таки-с, - не утерпел генерал, до сих пор не могший помириться с мыслью находиться с Фердыщенком в одном обществе и на равной ноге.

–  Эй, генерал, щадите Фердыщенка, - ответил тот, ухмыляясь.
– Я ведь на особых правах.

–  На каких это вы на особых правах?

–  Прошлый раз я имел честь подробно разќяснить это обществу; для вашего превосходительства повторю еще раз. Изволите видеть, ваше превосходительство: у всех остроумие, а у меня нет остроумия. В вознаграждение я и выпросил позволение говорить правду, так как всем известно, что правду говорят только те, у кого нет остроумия. К тому же я человек очень мстительный, и тоже потому, что без остроумия. Я обиду всякую покорно сношу, но до первой неудачи обидчика; при первой же неудаче, тотчас припоминаю и тотчас же чем-нибудь отомщаю, лягаю, как выразился обо мне Иван Петрович Птицын, который уж конечно сам никогда никого не лягает. Знаете Крылова басню, ваше превосходительство: "Лев да Осел"? Ну, вот это мы оба с вами и есть, про нас и написано.

–  Вы, кажется, опять заврались, Фердыщенко, - вскипел генерал.

–  Да вы чего, ваше превосходительство?
– подхватил Фердыщенко, так и рассчитывавший, что можно будет подхватить и еще побольше размазать: - не беспокойтесь, ваше превосходительство, я свое место знаю: если я и сказал, что мы с вами Лев да Осел из Крылова басни, то роль Осла я, уж конечно, беру на себя, а ваше превосходительство - Лев, как и в басне Крылова сказано:

"Могучий Лев, гроза лесов, От старости лишился силы". А я, ваше превосходительство, - осел.

–  С последним я согласен, - неосторожно вырвалось у генерала. все это было, конечно, грубо и преднамеренно выделано, но так уж принято было, что Фердыщенку позволялось играть роль шута.

–  Да меня для того только и держат, и пускают сюда, - воскликнул раз Фердыщенко, - чтоб я именно говорил в этом духе. Ну возможно ли в самом деле такого, как я, принимать? ведь я понимаю же это. Ну можно ли меня, такого Фердыщенка, с таким утонченным джентльменом, как Афанасий Иванович, рядом посадить? Поневоле остается одно толкование: для того и сажают, что это и вообразить невозможно.

Но хоть и грубо, а все-таки бывало и едко, а иногда даже очень, и это-то, кажется, и нравилось Настасье Филипповне. Желающим непременно бывать у нее оставалось решиться переносить Фердыщенка. Он, может быть, и полную правду угадал, предположив, что его с того и начали принимать, что он с первого разу стал своим присутствием невозможен для Тоцкого. Ганя, с своей стороны, вынес от него целую бесконечность мучений, и в этом отношении Фердыщенко сумел очень пригодиться Настасье Филипповне.

–  А князь у меня с того и начнет, что модный романс споет, - заключил Фердыщенко, посматривая, что скажет Настасья Филипповна.

–  Не думаю, Фердыщенко, и, пожалуста, не горячитесь, - сухо заметила она.

–  А-а! Если он под особым покровительством, то смягчаюсь и я…

Но Настасья Филипповна встала, не слушая, и пошла сама встретить князя.

–  Я сожалела, - сказала она, появляясь вдруг перед князем, - что давеча, впопыхах, забыла пригласить вас к себе, и очень рада, что вы сами доставляете мне теперь случай поблагодарить и похвалить вас за вашу решимость.

Говоря это, она пристально всматривалась в князя, силясь хоть сколько-нибудь растолковать себе его поступок.

Князь, может быть, и ответил бы что-нибудь на ее любезные слова, но был ослеплен и поражен до того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот вечер она была в полном туалете и производила необыкновенное впечатление. Она взяла его за руку и повела к гостям. Перед самым входом в гостиную князь вдруг остановился и с необыкновенным волнением, спеша, прошептал ей:

–  В вас все совершенство… даже то, что вы худы и бледны… вас и не желаешь представить иначе… Мне так захотелось к вам придти… я… простите…

–  Не просите прощения, - засмеялась Настасья Филипповна; - этим нарушится вся странность и оригинальность. А правду, стало быть, про вас говорят, что вы человек странный. Так вы, стало быть, меня за совершенство почитаете, да?

–  Да.

–  Вы хоть и мастер угадывать, однако ж ошиблись. Я вам сегодня же об этом напомню…

Она представила князя гостям, из которых большей половине он был уже известен. Тоцкий тотчас же сказал какую-то любезность. Все как бы несколько оживились, все разом заговорили и засмеялись. Настасья Филипповна усадила князя подле себя.