После рассказа Снежки мы посидели и помолчали. Кыш продолжал есть кость. А в моем сердце закипела такая злость за то, что Пушкина убил человек, похожий на Рудика, что я вскочил с диванчика и крикнул:

— Я хочу на дуэль! Я его вытащу на дуэль!

— Не вытащу, а вызову, — поправила меня Снежка. — И нужно всё по правилам делать, хотя таких Рудиков без всяких правил выселять надо подальше!

— Тогда говори быстрей эти правила! — заторопил я Снежку.

— Во-первых, у тебя должен быть помощник. Секундант называется… Им буду я. Я тебя провожу на дуэль и буду следить, чтобы всё было по правилам. Надо только купить бинт, вату и зелёнку.

При упоминании о бинтах и зелёнке я немного затосковал, но пересилил тоску, а Снежка продолжала:

— Во-вторых, сейчас позвоню Вале, и она скажет, как вызывают на дуэль. — Снежка подошла и набрала Валин номер. — Валя? Это я. Скажи, пожалуйста, как вызывают на дуэль? Очень нужно. Да! Говорю, нужно. Так… так… И всё? Он очень плохой человек… Мы ещё не знаем, какое оружие. Пока!

— Ну что? — спросил я, когда Снежка вернулась в комнату.

— Валя сказала, что сначала нужно бросить перчатку. А потом выбрать оружие. У тебя есть перчатки?

— Нет, я ношу только варежки, — сказал я и вспомнил, как каждую зиму мечтал поскорей стать взрослым, чтобы ходить в перчатках и иметь побольше свободных пальцев.

— Варежки некрасиво бросать. Нужно перчатки. Неужели у вас дома нет ни одной перчатки? — удивилась Снежка.

И тут, хотя мне очень не хотелось этого делать, я достал из шкафа новые японские перчатки в прозрачном мешочке, которые мама подарила папе, и спросил:

— По правилам нужно две кидать сразу или одну?

— Одну, — сказала Снежка. — Красивая какая перчатка! Боишься, что попадет?

— Ничего я не боюсь, — сказал я. — А обратно можно потом забрать перчатку?

— Ты что? Ни за что! — воскликнула Снежка. И я, не раздумывая, перерезал ножницами шёлковый шнурочек, соединявший перчатки, о которых давно мечтал папа, и одну спрятал в карман.

После этого я принёс из ящика с игрушками духовой пистолет — он стрелял палочкой с чёрным резиновым набалдашником — и сказал:

— Нужно намазать эту резинку чернилами или чем-нибудь вонючим. Лучше рыбьим жиром. Я попаду Рудику прямо в лоб. Смотри!

Я встал у окна, прицелился, нажал на курок, и набалдашник прилип к кружку на обоях.

— Не очень мне это нравится, — сказала Снежка.

— Тогда вот две рогатки.

— Не знала я, что ты мальчишка с двумя рогатками! Это не ты, случайно, пробил камушком в том году мой самый красивый шар? И он лопнул на балконе, — сощурив глаза, спросила Снежка.

И мне пришлось давать честное первоклассное, что это не я и что я вообще ни разу не подбивал ни надувных шаров, ни голубей, а воробьёв наоборот, спасал. Рогатки же я нашёл и просто так положил.

— Рогатки не годятся. А если ты ему глаз выбьешь? — сказала Снежка.

— Тогда давай я его вызову плеваться. Я плюю дальше всех в нашем дворе, — предложил я и хотел точно плюнуть с порога в форточку.

Но Снежка меня остановила:

— Ладно. Сначала пойдём вызовем его на дуэль. А чем драться, потом придумаем. Пошли к нему в квартиру. Как он откроет дверь — ты сразу бросай ему под ноги перчатку. Вот так. И говори: «Ты негодяй, негодяй! Я вас вызываю на дуэль, потому что вы украли мою любимую собаку». Понятно?

— Понятно, — тихо сказал я и вздохнул, теребя перчатку.

И мне вдруг так расхотелось уходить из нашей квартиры, не дождавшись мамы и папы, и вкусного обеда, и футбольного матча по телевизору. А вдруг я сюда никогда, никогда больше не возвращусь?.. И навсегда покину Кыша…

И как только я подумал о Кыше, с меня как рукой сняло и грусть, и страх.

— Пошли! — сказал я Снежке и первым вышел из квартиры.

Мы поднялись по лестнице к квартире Рудика. Я набрал в грудь побольше воздуха, позвонил и отошел на шаг, размахнувшись перчаткой. В квартире, кроме залаявшей Геры, никого не оказалось. Но я не обрадовался, что дуэль откладывается, а еще больше разозлился.

Я предложил пойти искать Рудика. Снежка согласилась.

Только перед тем как уйти, мы попили чаю, съели плавленый сырок «Дружба» и полбулки с колбасой, которую утром в мой портфель положила мама.

Потом Снежка взяла с книжной полки альбом Москвы и нашла картинку с памятником Пушкину. И мы долго на него смотрели.

— А может, он стоит и думает: «Зря я тогда на дуэль пошёл… Лучше бы сидел дома и писал продолжение „Золотого петушка“», — предположил я.

— Пушкин так не мог думать, — сказала Снежка. — Наверно, это ты так думаешь.