— Господа, мне не хотелось бы действовать с позиции силы… но даже вам, фон Сакс, — обаятельно улыбается Торнберг, — даже вам со всей вашей поистине небесной славой, — он движением своей острой эспаньолки указывает на эмблему Люфтваффе на кителе Бальдра, — придется давать объяснения в гестапо, если вы откажетесь помочь главному консультанту министра пропаганды рейха.

Повисает молчание, во время которого Марика и Бальдр ошарашенно таращатся на спокойно улыбающегося Торнберга.

— Главный консультант — это вы? — недоверчиво произносит наконец Бальдр. — Позвольте вам не поверить, профессор.

— Не позволю, — усмехается тот и достает из внутреннего кармана удостоверение. Разворачивает его перед Бальдром и держит несколько мгновений, давая тому время прочесть. Марика полагает, что потом удостоверение будет предъявлено ей, и немножко удивляется, что Торнберг был так невежлив, начав не с нее. Но тут приходит время удивиться еще больше, потому что Торнберг быстро прячет удостоверение обратно, лишь только глаза Бальдра пробежали по строчкам.

— Ну-с, теперь вы убеждены в моих полномочиях? — свысока спрашивает Торнберг.

— Оккультный отдел осведомительной службы рейха? [28] — недоверчиво произносит Бальдр. — Главный консультант министра по оккультным делам?! Да, но мне все-таки не верится…

«Он не врет! — смятенно думает Марика. — Ну да, еще Хорстер говорил тогда, в метро, что при Министерстве пропаганды существует оккультный отдел, что сам фюрер пользуется услугами некоторых специалистов в оккультных науках. Возможно, даже услугами самого профессора Торнберга!»

— Полагаю, вы избавите меня от таких сомнительных забав, как проверка подлинности этого аусвайса в ближайшем полицейском участке? — произносит тем временем Торнберг скучающим тоном. — Если угодно, я предъявлю вам еще несколько документов, однако не стоит тратить время, потому что результат будет один. Вам мешает ваше упорное нежелание верить своим глазам. Что удивительного в существовании такой службы, как наша? До вас, как до человека военного, должны были дойти разговоры о ней. Неужели вы не слышали от своих друзей-летчиков о том, как наш отдел проверял оксфордские колокола на предмет выявления магических свойств, кои препятствуют прицельному бомбометанию Оксфорда? [29] Этот проект, увы, стал достоянием гласности и, быть может, именно поэтому не увенчался успехом. Его, как принято выражаться, сглазили. То есть мы констатировали безусловную магическую защищенность колоколен Оксфорда, однако установить ее причину не удалось. Впрочем, на мой взгляд, она вполне очевидна. Все дело тут, как выразились бы соотечественники фрейлейн Марики, в намолённом пространстве . — Эти слова он неожиданно произносит по-русски, причем довольно правильно, а потом, поясняя, переводит для Бальдра на немецкий. — Пространство, защищенное молитвами.

— Да, об оксфордских колоколах я слышал, — с некоторой растерянностью кивает Бальдр. — И все же…

— И все же не стоит продолжать наш разговор посреди улицы, пусть это даже набережная д’Орсе, а внизу струит свои воды Сена, а напротив нас — дворцы Елисейских Полей. Почему бы нам не спуститься вниз, к реке, и не посидеть там на ступеньках, подставив лица солнцу? Сегодня чудесный день, не жаркий, не холодный, нужно ловить последние проблески лета. Говорят, нынешняя осень будет в Париже холодной… Прошу вас, не ссылайтесь на занятость, господа, не заставляйте меня тратить время на пустые уговоры, ведь вам все равно придется пойти со мной. Я сумею вас заставить!

Бальдр окидывает взглядом набережную. Марика тоже начинает озираться. Интересно, как Торнберг намерен заставить их спуститься к Сене? Набережная практически пуста, военных вообще не видно, не считая тех двух, уже довольно далеко ушедших патрульных, которые недавно пытались проверить у нее документы. Кругом лишь случайные прохожие. Хотя кто знает, может быть, они — переодетые гестаповцы, которые по первому слову Торнберга схватят их и начнут сталкивать вниз, к воде? Зачем?! Неужели чтобы просто поговорить , как предлагает Торнберг?

— Ну что ж, идемте, — пожимает плечами Бальдр. — Только имейте в виду, профессор, у вас мало времени. Мы спешим в ресторан. Пора пообедать.

— Уверяю вас, — усмехается профессор, — после того, как вы выслушаете меня, вы будете спешить еще сильнее, господин фон Сакс. Правда, не уверен, что в том направлении, в котором спешите сейчас. Но это уже детали. Итак, следуйте за мной…

Он быстро сходит по пологому, замощенному склону вниз, к зеленой воде, и, небрежно бросив на каменные ступени свое светлое пальто, садится на него как раз посередине, оставив с обеих сторон по свободному месту. Хлопает ладонями по пальто:

— Прошу, господа. Садитесь. Здесь очень удобно, поверьте.

Бальдр помогает Марике опуститься на пальто, а сам устраивается с другой стороны. Конечно, она предпочла бы, чтобы Бальдр сидел рядом, но… Теперь, думает Марика, они похожи на заговорщиков, которые собрались тайно обсудить какую-нибудь диверсию. Будем надеяться, их не арестуют за подозрительный вид!

— Ну что ж, господа… — начинает между тем Торнберг. — Вы, очевидно, уже поняли из названия службы, к которой я принадлежу, что речь непременно пойдет о какой-нибудь чертовщине, то есть о чем-то тайном, непонятном, противоестественном. Так вот в качестве преамбулы: попытайтесь априори, заранее, не требуя доказательств, принимать на веру все, что я буду говорить. Конечно, если вы все же попросите подтверждений, я их приведу, однако это невероятно затянет наш разговор. Поэтому в ваших же интересах отбросить скептицизм и слепо верить каждому моему слову.

Профессор замолкает на минутку — только чтобы бросить взгляд на своих собеседников. Те не откликаются на звуки, и Торнберг продолжает:

— Ну, будем считать, что мы договорились? Тогда начнем.

Еще одна короткая пауза. Профессор поворачивает голову к Марике.

— Вы, моя милая Марика… Позвольте называть вас запросто, ведь я старинный друг вашего дядюшки, о чем, возможно, вы уже осведомлены, а если нет, то я вас осведомляю сейчас. Так вот, вы, милая Марика, немало усложнили мне жизнь своим проказливым любопытством. Я даже не подозревал, что до такой степени раздразнил вас разговором в метро, тем паче что все мои сети расставлялись для совершенно другого человека, шифровка была написана не для вас, а для него. Вы понимаете, что я имею в виду Хорстера?