Но блокнота нет, подсказки ждать неоткуда. Приходится надеяться только на себя, чтобы доказать Бальдру: она не тупица, не идиотка. Странно, раньше он никогда не позволял себе отзываться о Марике так пренебрежительно. Но после посещения Дамы с птицами его словно подменили.

Ну что ж, так и должно быть после встречи с ведьмой!

Во рту у Марики становится горько, как если бы она выпила стакан яду. У нее даже губы двигаются с трудом, словно парализованные, когда она начинает пересказывать то, до чего они с Алексом додумались:

— Это и в самом деле рецепт, как на то указывает буква

, — рецепт некоего средства, с помощью которого можно добиться уничтожения евреев.

— Что?! — ахает профессор Торнберг. — Рецепт для уничтожения евреев? В жизни не слышал большей бессмыслицы! Честное слово, шутка фон Сакса насчет тринадцати евреев, которые искали клад на кладбище, и то звучит более правдоподобно!

Марика лепечет что-то о боязни числа 13 (произнося слово «трискаидекафобия», она запинается на каждом слоге), вспоминает о слове «mem», «смерть», которое и начинается с m, тринадцатой буквы еврейского алфавита, и заканчивается ею…

— О Господи праведный, — тяжело вздыхает Торнберг, — как говорил Конфуций, опасно искать ученым глазом то, чего бы найти хотелось. В Германии такой разгул антисемитизма, что слово «смерть» так и довлело над вами, Марика, и над вашим консультантом! Хм, Алекс, сын моего друга, великого семиолога Георга Вяземски, разочаровал меня еще в дебюте партии.

— Но вы же сами говорили там, в метро, что Гаурико был известен рецепт «окончательного решения вопроса», о том, что существует связь между убийством гугенотов и евреев, — вступается за кузена Марика.

— Ну, во-первых, я говорил не столь конкретно! — возмущается профессор. — Я упоминал лишь о неких исторических параллелях, не уточняя, впрочем, деталей. Но довольно спорить. Выслушайте мое толкование знака

Конечно, звезда Давида совершенно точно указывает, что речь пойдет о евреях. Однако число тринадцать, которое считается несчастливым для любого другого народа (например, ни во Франции, ни в Англии нет в отелях тринадцатых номеров, на улицах тринадцатых домов!), евреи почитают, напротив, как самое счастливое число. В иудаизме именно тринадцать принципов веры. И отнюдь не случайно: это количество мидот, то есть свойств Всевышнего: Единый, Единственный, Всемогущий, Вечный, Всемилостивый, Даровавший Тору… и так далее. Во время пасхального вечера евреи читают список казней египетских и отливают в чашу красное вино, которое символизирует у них гнев Божий. Вино отливается тринадцать раз. После этого его выплескивают у ворот какого-нибудь ярого антисемита, который особо досаждал евреям. Уж ему-то точно не пойдет на пользу число тринадцать — в отличие от настоящих евреев! Итак, господа, с цифиркой 13 мы разобрались, — подводит итог профессор. — И вы теперь видите, что это не рецепт «смертельной отравы», а совсем наоборот — спасения для евреев.

— Вот уж чего я бы никогда не предположил, так это воинствующего юдофильства с вашей стороны! — усмехается Бальдр. — И вы его так беззастенчиво декларируете перед двумя совершенно незнакомыми людьми? Либо вы глупы, либо безрассудно отважны. Ну, глупцом вас называть — и пытаться не стоит, а вот насчет храбрости…

— Да что вы, — отмахивается от него профессор, — я ужасный трус!

Марика вспоминает развалины, запах гари, труп на стене…

— И юдофилом меня трудно назвать. Смелость, дерзость и безрассудство моих рассуждений вы поймете немного погодя. Не хочу забегать вперед и портить вам впечатление. А вы, фон Сакс, что, настолько уж ярый антисемит, что с вами и слова не скажи в защиту «избранного народа»?

— Нет, я не антисемит. Я полагаю, если уж Господь дал себе труд сотворить евреев, значит, он что-то имел под этим в виду, — пожимает плечами Бальдр. — И не мне с ним спорить!

— Разумно, — кивает профессор. — Прошу вас, Марика, продолжайте.

Растерянная Марика решает начать с самого безопасного и бойко расшифровывает цифровой код, основываясь все на том же числе тринадцать. Профессор довольно кивает и бормочет: «Хорошо, отлично!», словно он — учитель, а Марика — гимназистка, которая отвечает у доски. Бальдр легонько стукает себя кулаком по лбу, когда узнает, что 13 — и есть ключ, но ничего не говорит, только восхищенно свистит, услышав фразу «Fluctuat nec mergitur» и напоминание, что это — девиз Парижа. Следующий такой же веселый, мальчишеский свист вырывается у него, когда Марика подтверждает его догадку: да, в записях использованы руны победы. Правда, непонятно, почему они нарисованы в таком произвольном порядке…

— Потому что каждая из них имеет совершенно самостоятельное значение, — говорит профессор. — Думаю, эти значения вам тоже известны. Продолжайте.

Марика сосредоточенно смотрит на рисунок. Она и в самом деле чувствует себя, словно гимназистка, вызванная отвечать урок, который выучила не слишком хорошо. А впрочем, почему она должна рассказывать профессору то, что он и так знает? С чего вдруг он решил устроить ей проверку на сообразительность? Какое у него на это право? Она непременно запутается в толкованиях знаков, ведь у каждого из них много смыслов, опять получится такая же нелепость, как с цифрой 13 над звездой Давида… Нет, не станет она вдаваться в подробности!

— Я лучше расскажу не о каждом знаке, а об общем смысле этой записки, как я ее понимаю, — продолжает Марика. — Итак, если число 13 спасительно для евреев, то рецепт этого спасения известен некоей женщине-медиатору. — Она нарочно говорит — медиатору, а не шаману. Во-первых, женщина-шаман — дико и даже смешно звучит. А во-вторых, очень уж страшное слово — шаман… — На то, что медиатор именно женщина, указывает Х — знак женской хромосомы, нарисованный на теле однорукого и одноглазого существа (а именно так изображали шаманов, посредников между двумя мирами). Еще знаки того, что эта женщина обладает какими-то сверхъестественными возможностями, можно увидеть в рисунках рун. Например, руна Тиваз