Шрифт:
– Нет, меня это восхищает!
Фредерик улыбнулся так, как умел улыбаться только он один: ласково, тепло, нежно, трепетно – у Энн просто не было слов, чтобы описать эту чудесную улыбку.
Она поставила горшок на пол и потянулась к Фредерику. Энн обвила руками его сильную шею и прикоснулась дрожащими от возбуждения губами к уголку его рта. Фредерик чуть слышно вздохнул, и его сильное тело отозвалось дрожью на легкий поцелуй Энн.
Он осторожно, словно заранее извиняясь, отодвинулся от нее и посмотрел в глаза.
– Что-то не так? – удивленно спросила Энн.
Она так ждала настоящего поцелуя! Такого, как в библиотеке дома Кристофера Ланкастера, теперь ее дома. Поцелуя, который изменил всю жизнь Энн. Поцелуя, который заставил ее забыть обо всем на свете. Даже об осторожности.
– Все великолепно, Энн. У нас все будет, но не сегодня.
В ее глазах был только один вопрос: «Почему?».
Фредерик осторожно прикоснулся пальцем к ее подбородку и наклонился к трепещущим губам.
Это был вихрь, это было палящее солнце пустыни, это был легкий морской бриз, это была вся Вселенная в одном поцелуе!
Но даже Вселенная не бесконечна.
Фредерик вновь отодвинулся от Энн и хрипло прошептал:
– Не сегодня.
Она лишь кивнула и закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Не сегодня, моя маленькая сказочная фея, иначе я просто сойду с ума.
Фредерик вновь наклонился к ней, но лишь затем, чтобы нежно поцеловать в лоб. Как целуют сестру, мать, подругу или женщину, с которой прожили рядом много лет, женщину, которая стала и сестрой, и матерью, и подругой.
– Завтра в десять.
Энн вновь кивнула и закрыла дверь. Она прислонилась горячим лбом к холодному дереву двери и только сейчас выдохнула. Как ни странно, слез не было, не было и разочарования.
Фредерик знает, как будет лучше! – уверенно подумала Энн. Он прав, мы просто не выдержим накала и сами все испортим. Не сегодня. Но уже завтра.
Она улыбнулась.
11
Но утром случилось то, чего Энн предвидеть не могла: в девять сорок пять в дверь позвонили.
Почему это Фредерик так рано? – удивилась Энн, идя открывать. До сих пор он был пунктуален и всегда приходил во столько, во сколько мы договорились.
На ее лице уже сияла улыбка. Правда, улыбка эта оказалась столь же недолговечной, как и чистое небо весенним днем: погода в апреле так переменчива!
– Вы? – удивленно, позволив себе нотку неприязни в голосе, спросила Энн.
– А кого вы еще ждали этим утром? – поинтересовался Седрик Гроувер, протискиваясь в дверь мимо Энн.
От подобной наглости Энн просто онемела. Она смотрела на сержанта во все глаза. В голове крутились тысячи обидных слов и уничижающих ответов, но произнести Энн смогла лишь банальное:
– Я вас не приглашала!
– Да, вы правы, я пришел сам. Но должен же кто-то заботиться о вашей безопасности, если вы сами не в состоянии этого сделать?
– Почему же? – иронично поинтересовалась Энн. Кажется, самообладание начало возвращаться к ней.
– Потому что вы все так же впускаете к себе этого Фредерика Стрейта. Очень подозрительную личность, между прочим! Мы до сих пор не можем толком ничего на него найти.
– Плохо работаете, – бросила Энн и вспыхнула, словно спичка: – И вообще, это вы подозрительная личность! Вы меня просто преследуете! Я уже готова встретиться с этим самым маньяком, лишь бы отвязаться от вас!
– Думаете, мне очень приятно следить за вами, Энн? – холодно поинтересовался полицейский.
– Мисс Ланкастер! – поправила его Энн, уже сожалея о том, что позволила ему такую фамильярность.
– Не важно! Мне приходится скрываться от вас, от насильника, от собственного начальства, в конце концов! Если бы мой шеф увидел, как я веду наблюдение за вами, он давно разжаловал бы меня и отправил регулировать движение на улицах!
Энн стало немного стыдно, но, как только она посмотрела на часы, стыд куда-то испарился.
Неудачный день для сержанта, подумала Энн, но решила ничего не говорить: зачем же беспокоить человека? Она и так доставляет ему массу неудобств.
– И, наконец, если вас все же расчленят, работы лишусь я.
– Можно подумать, в этом случае я буду работать! – фыркнула Энн.
– В этом случае вам будет все равно. Значит, так: больше я от вас не отойду ни на шаг. Своему ухажеру можете представлять меня так, как вам хочется, но говорить о том, что я полицейский, я вам категорически запрещаю.