– Три дня... – Энн честно попыталась выполнить поставленную подругой задачу. – Три дня... три дня... это так много, Клер! – наконец выпалила она.

– С тобой невозможно проводить психотренинги, – устало пожаловалась Клер. – Ну мало ли какие у твоего маньяка могли возникнуть дела!

– Не называй его маньяком, – попросила Энн. – Я скоро от этого слова чесаться начну. У меня уже аллергия! Хватит того, что я каждый день встречаюсь с сержантом Седриком Гроувером!

– Договорились. И все равно, мало ли какие у Фредерика могут быть дела?

– Какие у него могут быть дела, что он даже не смог найти минутки позвонить мне! – возмутилась Энн. Эта мысль засела у нее в голове и стала просто невыносима, словно старая, загнившая заноза.

– А может быть, он просто проверяет свои чувства? – предположила Клер.

– Да, и не будет со мной спать, пока не удостоверится в том, что...

В чем должен удостовериться Фредерик, Клер так и не узнала.

– В дверь звонят! – чуть ли не испуганно пробормотала Энн. – Это он, Клер, я уверена! Пока.

– Стой! – встревоженно крикнула Клер. – А если не он?

– Значит, я тебе перезвоню в еще более плачевном состоянии, чем сейчас.

Энн бросила как попало трубку и побежала в прихожую.

На пороге стоял Фредерик и нежно прижимал к себе горшок с какой-то колючкой.

– Привет! Я вернулся, и сразу же к тебе!

Энн взвизгнула, словно счастливый щенок, и бросилась Фредерику на шею.

– Как хорошо, что ты вернулся, – бормотала она, крепко прижимаясь к Фредерику. Ей было так сладко ощущать каждую мышцу, каждый изгиб его тела, тела, о котором она давно мечтала. – Как же это хорошо!

– Эй, осторожнее, помнешь свой подарок.

Фредерик аккуратно отстранил Энн, смотрящую на него совершенно безумным взглядом, и вручил ей колючку.

– Я был в Африке, срочно вызвали оценить собрание какого-то психа, спрятавшегося от цивилизации. Позвонить я не мог, отсутствие контактов с внешним миром было одним из условий. И во искупление своей вины я решил привезти тебе что-то такое...

– Она прекрасна! – выдохнула Энн, осторожно прикасаясь кончиком пальца к колючке.

Фредерик удивленно посмотрел на нее.

– Мы с этим дивным растеньицем не ожидали такого приема, – признался он.

– Я так ждала тебя! – выпалила Энн, не отрывая глаз от колючки. – Вся извелась. Ну почему ты не предупредил, что уезжаешь?

– Я думал, что позвоню тебе из аэропорта по прибытии, а оказалось, что там спутниковая связь не действует. Прости, что заставил тебя волноваться.

Фредерик выглядел раскаявшимся, и сердце Энн не выдержало. Она решила оставить упреки для следующего раза, но искренне верила, что они не понадобятся никогда.

– Я сразу же с самолета, не успел даже переодеться.

– Ты голоден? – участливо спросила Энн.

– Вы, женщины, удивительные создания. Стоит мужчине сказать, что он проголодался, как вы готовы все забыть и мчаться на кухню.

Энн улыбнулась и пожала плечами.

– Я слишком счастлива сегодня, чтобы спорить о взаимоотношениях полов. Так ты голоден?

– Нет, я успел поесть в самолете. А вот поспать я не успел. Если ты меня отпустишь домой, обещаю, что завтра у нас будет отличный день!

– А если не отпущу?

– Ты же не хочешь попасть в аварию из-за того, что я усну за рулем? – поинтересовался Фредерик, с трудом сдерживая зевок.

– Я вообще в аварию попадать не хочу. А почему ты уснешь за рулем? Я никак не могу понять, к чему ты клонишь.

– Я приглашаю тебя завтра за город на два дня. У меня есть чудесный домик. Мы бы могли там славно провести время вдали от всех. Поедешь?

– С тобой – да! – выпалила Энн. – А туда сложно добираться?

– Домик стоит на острове посреди огромного озера. Плыть нужно на лодке. Лодку найти почти невозможно. Тебя это пугает?

– Нет, это меня очень радует, – ответила Энн, вспомнив навязчивое внимание сержанта Гроувера.

– Значит, едем?

– Едем!

– Тогда отпусти меня домой.

Энн тяжело вздохнула. Она посмотрела на горшок с колючкой, который до сих пор держала в руках.

– Как за ней ухаживать?

– Я думаю, ей лучше всего будет, если за ней вообще не ухаживать.

– Ты удивительный человек, Фредерик. Ни один мой знакомый ни за что не привез бы из Африки колючку!

– Тебя огорчает, что я не такой, как все?