Наконец, пробка немного рассосалась и машины покатились свободнее. Новый затор у центральной налоговой и, вырвавшись из него, машина покатила по Варшавке в сторону МКАД. У рынка удалось быстро протиснуться на стоянку. Продавец грустно сидел внутри павильона.

– Михайлыч, скоро торговать совсем нечем будет, – приветствовал он Григория, – Вся фурнитура, замки, петли заканчиваются. Только двери, да фанера остаётся.

– Да, пытаюсь наладить поставки из Польши и Румынии, но они чудовищно цены задрали, а наши как делали металлолом, так и делают. Вся же фурнитура из Китая шла, да немного из Индии.

– Оттуда уже вряд ли что вообще когда-либо пойдёт. Что тогда делать?

– Да ничего, раньше поделки нашей промышленности покупали, так опять придётся привыкнуть, или втридорога из Европы. Может и у нас раскачаются. Двери и мебель то научились делать, и с химией порядок. Химией хорошо заняться, я помню – ты предлагал, только опасно. Рынок поделен, можно налететь на неприятности. Ладно, будем думать. – Григорий начал просматривать документы, пошла обычная текучка.

В павильоне работал маленький телевизор. Передавали всякие ужасти со всех концов света. К развалинам Ирана, Ирака и Аравии уже привыкли и показывали их как-то вскользь. Зато все новостные программы отрывались на Китае, даже не собственно о Китае, а о том, что он смог так ответить Штатам. Пакистан и Индия, вернее то, что от них осталось, показывали лишь со спутников. После пропажи нескольких групп военизированных корреспондентов – отморозков, больше в те места никто не совался. На этом фоне особенно забавным смотрелся арест очередного назначенного "взятодателя" – водителя, попавшего под очередную компанию "борьбы" с коррупцией. И правильно, будет знать, когда, и сколько, и кому давать. Главы областей и республик дружно пошли сниматься на фоне сельскохозяйственных пейзажей. Вниз пошла це-у об очередном подъёме сельского хозяйства. Коровы с удивлением взирали на высоких гостей в костюмах, стоимостью с этот коровник, в отмытых, отдезодорированных и напомаженных стойлах. Куры, после съемок массово дохли от непросохшей краски. В общем, у нас было всё, как всегда. Не было даже иррационального, разрастающегося ужаса предчувствия, как в Западной Европе. Страна продолжала жить по инерции, в режиме какого то ожидания и отупения.

Домой Григорий попал уже поздно. Жена смотрела сериал, дочка играла на ковре, посереди комнаты. Увидела отца, подбежала.

– А что ты мне купил? – задала стандартный вопрос. Обернулась жена.

– Викуль, ты уже большая, разве можно постоянно клянчить? – Григорий обошёл дочку, направляясь на кухню. – У нас поесть что ни будь есть?

– Подожди минут двадцать, или сам разогрей. На плите всё. – Таня снова повернулась к экрану. Когда она появилась на кухне, Гриша уже ел.

– Как дела? Сегодня ты долго. Много работы?

– Пробки страшенные. Вообще стоянка. А с работой… Если так пойдёт, работы скоро совсем не будет. Поставки из Китая и Азии накрылись, надо попытаться в Польшу съездить, там уже совсем безбожно цены загнули. Или вообще на всё наше переходить, а то и бизнес менять. Ладно, перебьёмся, не первый раз.

– Только не рискуй.

– Сейчас всё устоялось, но если придётся менять профиль работы, без скандалов и наездов не обойтись. Проходили.

– Может нам уехать, вон сестра твоя хорошо с мужем устроились, нас приглашали.

– Да, здорово устроились! Сейчас на них как раз, в Калифорнию китайские ракеты сыпятся. Если уезжать, то раньше надо было, сейчас там ад кромешный. Сестра последний раз месяц назад звонила родителям. А, сейчас даже связи нет.

– Да я не про Штаты, у тебя же во Франции знакомые есть.

– Есть то есть, да не про нашу честь. С чем поедем? Бизнес не продать, накоплений на пару лет хватит, не больше. Кроме того вообще неизвестно какие деньги выживут и где. Вон доллар падал, падал, а теперь и вообще загнулся, вместе с иеной и юанем. Евро с рублём держатся, только сколько удержатся непонятно. Вообще всё расползается. Сейчас куда то двигать немыслимо. Первыми, будут везде пришлых бить. Ладно, пробьёмся. Мои не звонили?

– Мать звонила, колбасой носится, за дочь и её семейство переживает.

– Трудно её не понять, ладно, будем надеяться на лучшее. Пойду, сполоснусь, да укладываться надо, завтра с утра пораньше на Каширку, в ДОК поеду о поставках договариваться. Кстати, что-то давно Володя не звонил и сам не могу до него дозвониться – дома нет.

Ночью, сквозь сон услышал звонок телефона и громкий голос жены.

– Как вы там? Тут все переволновались из-за вас. Сейчас, мужа даю, – Таня ворвалась в спальню, – сестра дозвонилась, Наташа.

– Где вы, почему так долго не проявлялись? – мгновенно проснулся Гриша.

Из трубки, сквозь шорохи и выпадания отдельных звуков донёсся голос сестры.

– Нас эвакуировали. У нас там всё разрушено, ничего не работает. Мы пытаемся собрать денег на самолёт в Россию. Тут творится что-то невообразимое. А с нами всё в порядке. Мы все вместе. Толик было потерялся, но мы быстро его нашли. Мы сейчас в лагере беженцев, в Мемфисе. Меня торопят, как вы там?

– Всё нормально! Ты когда ещё позвонишь?

– Как получится. Всё, пока, – раздались короткие гудки.

В эту ночь спать не пришлось. Звонки к родителям, потом они зачем-то приехали, благо жили недалеко. Разговоры, предположения и предложения. Сумбур закончился ближе к утру. За ночь ничего путного не решили, да и решать было нечего – ничего неизвестно.

Сестра перезвонила только через два дня. Сообщила, что удалось взять билеты на самолёт до Лондона. Григорий вылетел туда.

За делами и суетой прошёл месяц. Григорий встретил и довёз в Москву сестру с детьми. Муж остался в Штатах. Гриша так и не понял, то ли не хватило денег на билет, то ли дела задержали. Как только о нём заходила речь, Наташа плакать начинала, как и при разговорах об их мытарствах. У 10-ти летней Даши тоже толком узнать ничего не получалось, что уж говорить о Толике. Из программ новостей было понятно, что большая часть китайских ракет пришлось на Калифорнию, юг и север США, частично разрушен Нью-Йорк и Филадельфия. Но положение осложнилось гражданской войной, начавшейся после разгона, вернее расстрела нескольких демонстраций. Страна быстро и уверенно распадалась. Отдельные штаты, желая сохранить собственные ресурсы и, особенно, запасы продуктов объявляли о самостоятельности. По всей стране бесчинствовали мародёры, негритянские и латиноамериканские банды. Войска стали выходить из подчинения центральному правительству. Европа, то ли по инерции, то ли по недоразумению не пересматривала свои обязанности перед США. НАТО не принимало участие в военных действиях против Китая, однако руководство альянса всё ещё составляли ставленники Штатов. ЕС тоже не решался вести собственно европейскую политику, без оглядки за океан. Всё это было очень странно и непонятно даже самим европейцам. Экономика Старого Света ещё кое-как держалась, в основном на запасах и традициях, но было очевидно, что долго продолжаться это не может. Тем не менее лидера, способного повести Запад, не находилось. Зато нашёлся лидер у исламистов. Началось стремительное, чаще добровольное, но иногда и военное объединение стран, исповедующих ислам. К октябрю Узул-аль-Ислами – столп ислама, как гордо он себя назвал, объединил остатки Пакистана, Ирака и Ирана. В халифат добровольно вошли Афганистан, Сирия и Иордания, был стремительно захвачен Таджикистан. Угроза нависла и над другими среднеазиатскими республиками. Если в США расстрелы демонстраций привели к хаосу и распаду, то здесь вызвали обратную реакцию – объединили и сплотили народы. Влияние нового лидера распространялось и на Турцию. Во всяком случае, простой народ симпатизировал идее единого исламского государства. Ташкент, Астана, Ашхабад и Бишкек запросили у России военной помощи.