Шрифт:
– Так. А сигналов визуальных никаких не подает?
– Никак нет. И наших там нет. «Соседей» я тоже запрашивал. У них в этом районе тоже никого.
– Ясно. У местных аборигенов такой техники нет? Нет. Наших там тоже нет. Значит что? Значит – духи! Та-ак… Та-ак… Надо дяде Коле доложить…
Николай Иваныч вышел не в духе:
– Ну что за говно? Человеку поспать не дадут. Духи, духи… А сами то что? Ни одного решения не могут принять. Офицеры, командиры, политработники, мать… Все должен за вас Овчаренко думать. Свиньи вы, товарищи офицеры! Человек только лег… Ну что там, дежурный? Дежурный!!! Проснись, ты серешь! Я спрашиваю, что ТАМ???
– Духи, товарищ подполковник!
– Духи-и-и (просыпаясь)?… Ссаные мухи… Точно духи?
Василич вмешался:
– Командир, а давай мы их со «стодвадцатничка» на «фу-фу» проверим?
– На «фу-фу»? А далеко они?
– Километра полтора-два.
– Духи-и (оживляясь)…? Со «стодвадцатничка»? А давай! Батарея! К бою!! Огонь!!!
Пошла-а «гирька» [11]!…
Б-у-м!…
Ай-я-яй, недолет, однако!…
– Комбат!!! (-А-ат!
– а-ат!
– ат!)… Дмитрий Николаевич, ну, епона мать! Ну что такое? Стрелять разучились, что ли? А?! Будем тренироваться! Давай второй…
«Шишига» тем временем уползла обратно за сопочку.
– Отставить второй! Вот так надо, малахольные! – просиял Овчаренко, – Видали? Духи, духи!… Говно-вопрос! Вот! Учитесь, дети мои! Ну как? А? У-у-у!… И все-то надо делать самому! А? Дежурный! Свяжись с «люфтваффе» [12] и рейдами. Дай ориентировочку и координаты. Пусть подчистят там!…
Вдруг с поста дико заорал наблюдатель:
– Товарищ подполковник!!! Там! Там, товарищ подполковник, посмотрите!!!
Коля пулей приник к окулярам ТЗК [13].
– Уй, ё-о!…
А еще через пять секунд, уже убегая:
– Слышь, Василич, чё-то сердце прихватило… В общем так: я – к доктору, а ты давай тут покомандуй…
Из-за сопочки огромной металлической гусеницей медленно вытягивалась колонна техники. Нескончаемая броня танков и САУ угрожающе посверкивала на солнце.
– Всем в укрытие!
Ну какое тут на хер укрытие? Это ж минимум дивизия! Да нас тут смешают с говном и песком в пять минут! Быстренько мелькали в голове ТэТэХа [14] боевой техники и вооружения мотострелковой дивизии. И ничего хорошего нам эти ТэТэХа не сулили…
Из штабного танка высунулся по пояс суровый дядька в генеральской форме. Василии – небритый третий день – стоял ни жив, ни мертв («Ну, Коля, ну, сука, подставил!»).
– Кто такие?
– 4-ая мотоманевренная группа, пограничные войска, начштаба майор Дикин!
– А кто стрелял?
– Разреш-шите доложить, т-р-щ-щ генерал?…
– Докладывайте, майор, только быстро! Некогда мне тут…
– Тут такое дело, товарищ генерал: духи оборзели! Мы с утра два рейда снарядили. Короче – есть тут один, товарищ генерал, инженер Башир. Сволочь. ИПэАшник [15], сукин сын! Уже вторую неделю нам кровь пьет. Извел, товарищ генерал. Сил нет никаких. Гоняем его, гоняем… Вот вчера прижали его в «прибрежке» [16], а он, гад, ночью как сквозь землю ушел. Ага… А вот сейчас наша разведка доложила – здесь он! Прорвался, сучий потрох! Прямо в километре от нас. Под носом проскочил, тварь ползучая! Сейчас через плато к «Северному входу» рвется. Он стрелял, он, товарищ генерал, больше некому. Но на этот раз не уйдет! Мы тут своей авиации уже ориентировочку дали. Они его сейчас на плато прищучат. Там ему деться-то некуда… «Отнурсуют» [17] козла по самое «немогу»…
– Хорошо-хорошо! – поморщившись, прервал этот понос слов генерал. И повернув голову, спросил у своих, – Начштаба! А почему не докладывали, что здесь есть пограничники?
– Э-мм-э-ммм, виноват… Сейчас, товарищ генерал, глянем на карте…
И там, на карте, нас тоже НЕ БЫЛО…
– Так, полковник, нанесите пограничников на карту, и продолжать движение! – И уже обращаясь к нам:
– Ну, спасибо за помощь, коллеги… Держитесь тут, молодцом!…
Дивизия шла, обдавая нас пылью и подавляя наше сознание своей мощью. Дивизия шла куда-то в неведомое. Выполнять неизвестные нам боевые задачи. Объединенная неуемным командно-штабным интеллектом. Из ниоткуда. В никуда. По военно-секретной карте. От рубежа к рубежу. Подчиненная воле командира. Готовая по приказу любимой Родины всегда, везде и на все. По всем правилам своего боевого устава. В чужой стране. На войне без правил. Силища. Армия. Не дай бог…
А Василич стоял, дышал и думал о своем. Он думал о том, во сколько литров обойдется начману его, Василича, нервное потрясение от свидания с Армией.
– Доктор, а где дядя Коля? Хочу вот доложить, понимаешь, как мы с армейцами взаимодействие отработали.
Ага… Где наш славный командир, что вы с ним сделали? Здоров ли, отец родной?
– Он под капельницей, Василич. Спит он.
– Ага, понятно. И крепко спит?
– Крепко вроде, я ему еще и тоназепамчика дал. А чё случилось-то?
– Да не, ничего. Все нормально. Значит, спит, говоришь? Крепко? Вот и хорошо. А ты его не буди, не буди. Не надо… Слышь, доктор, он тут как-то на запоры жаловался? Ага… Так это…Можно я приду и самолично ему клизму поставлю? Двухведерную…
«ВЕРТОЛЕТ…»
За глаза его звали «Вертолетом». Почему – этого не знал никто. Может быть, за мелкую прыгающую походку. Может быть, за странную манеру говорить как из пулемета… Не знаю, не ведаю…