стоит пылающий бизон

и свечка острая горит

уже сидел Рабиндранат Тагор

он грустно молвил шляпа тина

уж утопая в волнах ледяных

ему несли любви кафтан

а он как грф в реке потонет

прошли семейные недели

он дикой куклою лежал

из револьвера не стреляя

её он робко пожалел

он одеялом вспять лежал

на нём посмертные доспехи

висят печёночные шпаги

над ним Урал река и шлаки

крутились в сумрачной потехе

Урал кричит поддай ножа

река его жена в водянке

Григоров был как пух в портянке

сыночки Индии жужжат

Григоров как пёс заплакал

и Григоров был просто шлаком

его собачка тут же шла

народ шептал он дуть в колокола

и семь мужик одет в бушлат

и души свечи он несёт

где вновь безбрежно спал сион

Екатерина он пищит открой

со мной бородка камешек и крот

Екатерина подошла

на землю севши вниз исчезла

она как Дон Жуан пропала

и вышел пекарь нищ больной

но с цепочкой золотой стальной

П л е б е й к и н

и ждёт он тускло переправы

небрежно гуси плыли вниз

повсюду разносились крики

загадочного их числа

они как сумрачные пики

равны косичкам силача

К о м е н д а н т

о что за сахарные люди

им всё играть бы в тары люли

не видно пазухам числа

но усмехается силач

сипят проворные

Скачи, скачи через берег. Что ж вы римляне милые.

Чу лоб и усы, нет движенья. Попрошу наоборот.

сипят проворные бараны

и вяло морщась издыхают

и нет пятёрки бороны

коль няньки жёлтые порхают

вода стекает парным свистом

как цапли прилетают вести

Н е н ц о в. Сомнительно — я бы вас и не узнал.

Около того места где они все собрались был лес. А если повернуться кругом была мельница: плывёшь не плыву.

Петух кареглазый (песня о втором сыне графа Шереметева)

всю ночь смеялся Кунцев

смеялся словно сом

всю ночь бурчали долы

и бегал Шпажецкий на мост

и был он Шпажецкого внук

и Кунцев сядет в лодку

тут мчится Петров

ту ту Фортунов

задумчивый сыр молодецкий

он злобы надменный песочек

уж ныне крутился в чесотке

был этот край бухарестский

и все там смеялись как вереск

вот жучки гудят

и ноги дугою расставив капрал

орал понимаю я ясли

он разумен и счастлив

как туча что месяц

вот жук нет хоромы

мама мама что за спесь

долговешни храмы

ах нет то уточек монарх

иль сих минут монах

П р а п о р щ и к.

что за удивление

за что же букварей давление

и что за груз такой навален

край называется Ливан

там только мужички да спички

прозябают в спячке

Юпитер там и не жил никогда

он в жизни не имел ногтей

семерик надеюсь я не имел и после смерти

пожелая пожелая на сановника посмотреть

вот пушечные плечи

и константиновский живот

домашние большие щели

углов курносый новожил

и в этом гугенотском чреве

сидела мутная дена

она была обнажена

на час на градусник на вечер

и раздражена

потому что утопиться ей пришлось

и на нероновом плече уж головка её болталась

она козлёнком все сошли

и пир пустым остался

все подходят к ложу отменно спящего

и ночная панихида умилённо зрела

гаснет свечка и Руслана

петушком в траве лежит

на неё сидящую

орёл взирал и бегал

сказав привык её балет

к слезам но не привык к пальбе

Н е р о н. Римляне отомстим им за это?

Д е д. Эти стихи вовсе не прапорщик читал. Я к тебе стоял спиной.

Но тут вошёл Портупеев, грозен как никогда и черен. Пчела у него сидит на лбу, а не кузов с детьми.

К о м е н д а н т (ему говорит). Гляди-ка опять римляне как им почки пришли.

П о р т у п е е в. И ладно что я тебе этого не сказал.

Комендант однажды.

П о р т у п е е в. Прошу тебя Люба уйди.

Н е р о н. Выпускайте зверюшек. (Побледнев — будто бы из Китая пришёл он с сестрицей.