Я так задумалась, что лишь осторожное прикосновение к щеке заставило меня вернуться в реальность, так сказать. А не менее осторожный голос Криса спросил:

– Что-то случилось?

– Нет. Откуда?

– Ну, мало ли... у тебя сделалось такое лицо...
– проговорил Крис, и я поняла, что и он, и Шат, и Инга с мужем, и Иветта, и Ева глаз с меня не сводят.

– Эй, чего вы?
– невольно усмехнулась я.
– Уж и задуматься нельзя! Тьфу на вас!

Ответом мне стал дружный смех, потом Иветта поднялась и сказала, потянувшись:

– Думаю, ждать дальше не имеет смысла. Луна уже взошла и призывает нас. Прислушаемся же к ее зову.

Задрав голову, главная волчица издала долгий, протяжный вой, к которому тотчас присоединилась еще пара сотен голосов. Эта песня ночи оказалась очень заразительна, так что я тоже примкнула к этому хору громким рыком, а вслед за мной и мои коты.

Повинуясь этому древнему зову и волки, и коты повскакивали со своих мест, стали скидывать с себя одежду и перекидываться. Некоторые не успевали, и к щелканью костей перестраивающегося скелета присоединялся звук рвущейся ткани. Вскоре в комнате словно весь пол застелили огромным шевелящимся меховым ковром. Вот и Крис сдался, опустился на четвереньки, на ходу избавляясь от одежды. По смуглой коже разлился янтарный мех.

Мы с Иветтой, как всегда, остались напоследок. Хотя мой зверь уже вовсю ворочался внутри, требуя свободы. Я могла бы его сдерживать и дальше, но зачем? Стремительно раздевшись, я отпустила зверя на свободу. Он вытек из меня, как вода сквозь прорвавшуюся дамбу, заполняя все тело и меняя под себя.

От пробежавшей судороги пришлось опуститься на все четыре конечности. Перед глазами ногти стремительно становились когтями, брызнула черная шерсть, во рту появились звериные клыки.

Мое превращение всегда стремительно. Таков мой дар - оборачиваться где-то за минуту. И, не смотря на неприглядный вид, это не больно. Зверь в полном восторге от долгожданной свободы, и это вытесняет все другие чувства.

В комнате уже не осталось людей. Лишь волки разбавленные котами. Иветта рядом со мной издала короткий вой, и меховая лавина хлынула наружу. Причем аккуратненько так хлынула, ровнехонько в дверь. Мы выходили последними, и Иветта еще тщательно закрыла за собой - чтобы тепло не вышло. К ручке двери еще что-то навроде каната привязано - чтобы сподручнее было открыть звериной пастью, если что. Задницу морозить мало кому хочется.

Не смотря на то, что пантера вроде животное южное, на снегу я чувствовала себя вполне комфортно. Немного морозно, снежный наст под лапами поскрипывает, но не холодно. Опять же лес, белки, звезды. А стоит принюхаться, так где-то и олень замаячил.

– Олень, - подтвердила Иветта, тоже принюхавшись.

– Да.

– Сами загоните?

– Давайте лучше вместе, - обронила я, уже взяв след.

Далее словам не осталось места, на первый план вышли звериные инстинкты. Жажда вонзить клыки в трепещущую добычу затмила собой все. Мир сузился до едва заметной вереницы следов и запаха оленя. Преследование. Сладкая погоня.

Сначала среди черных, обледенелых древесных стволов мелькнул коричневый бок, и ты вся замираешь, чтобы не спугнуть, подкрасться как можно ближе. Олень тоже замирает, словно это может сделать его невидимым, ты чувствуешь его страх, и это слаще самой изысканной конфеты на кончике языка.

Олень не выдерживает первым, или это ветер, внезапно сменив направление, доносит до него наш запах, но он, как пружина, скрывается с места, решив препоручить жизнь быстроте ног.

Но все уже предрешено. Едва олень решается спасаться бегством, мы кидаемся за ним, дав лишь каких-то пару секунд форы. Мы преследуем добычу взрыкивая, подвывая, что еще больше пугает нашу намеченную жертву. Она уже боится петлять меж деревьев и припускает по прямой.

Я вырываюсь вперед, почти под самые оленьи копыта, и делаю прыжок. Клыками и когтями я вцепляюсь в загривок животному, чем сбиваю с ног, выбиваю дух. Иветта не заставляет себя ждать, и ее острые клыки вспарывают ставшее беззащитным горло.

Для оленя уже все кончено. Хотя он и пытается подороже продать свою жизнь, но его настигают Крис, Инга и Ева с Шатом, и довершают начатое нами.

Пришло время настоящего пира. Горячая кровь, трепещущее мясо. Даже кости жалобно трещат под нашими челюстями. Я подрыкиваю от восторга - не могу удержаться. Никакая отбивная не сравниться со вкусом лично загнанной добычи.

Потом, когда мы утолили первый голод, к нам присоединились другие, кому меньше повезло этой звездной ночью. Так что через некоторое время получилось как в той сказке: "остались от козлика рожки да ножки".

Эта ночь оказалась удачной: еще до полуночи все насытились, а теперь можно и отдохнуть. Некоторые, играючи, перетягивали кость друг у друга, кто-то еще шнырял по кустам, пугая оголодавших зайцев, а мы вальяжно разлеглись прямо на снегу. На сытый желудок так в сон клонит!

Нос к носу, мех к меху. Одной большой кучей. И холод вообще не ощущается. Лишь тепло и уют. Как не вздремнуть в такой обстановке?

Сон почти победил, когда что-то, какой-то звук пробился сквозь дрему, заставив навострить уши. Из-за позднего часа в лесу царила почти полная тишина. Даже редкие птицы не переговариваются и слышно, как поскрипывают деревья.