2. Найдите путеводную нить. В греческом мифе о Лабиринте и Минотавре Ариадна дает Тезею, своему возлюбленному, клубок ниток, чтобы он смог найти дорогу домой после того, как убьет созданное ее отцом чудовище. Об этом мифе стоит помнить всем тем, кто потерялся в лабиринте своей жизни, воздвигнутом в том числе и привязанностью к созданным другими людьми правилам. При помощи спасительной нити истинной любви мы все можем найти выход из лабиринта прежде, чем нас растерзают живущие в нем чудовища.

Поверьте мне: у вас есть эта спасительная нить. Она в вашем собственном дыхании и в звуке, который производит выдыхаемый вами воздух.

Какое слово просится наружу, когда вы танцуете со своей тенью? Выпустите его вместе с выдохом из своего сознания, произнесите его, пусть оно через ваше сердце, руки, ладони войдет в стену. Позвольте заключенному в стене знанию о силе и надежности проникнуть в вашу кожу и кости. Задайте любые вопросы, которые у вас есть к стене, к вашей тени и чудовищу, прячущемуся в ней. Вопросы о пространствах и границах, убеждениях и идеалах, ценностях и вторжениях, пределах, гранях, началах, завершениях. Вопросы о разделении и разъединении, привязанности и связях. Пойте их, декламируйте, выкрикивайте или, если вы слишком робкий человек, напишите их. Теперь прижмите руки к стене и прислушайтесь к ее ответам. Слушайте столько же времени, сколько вы танцевали и говорили. Нить Ариадны выведет вас к свету и к себе. Дышите. Запишите свои переживания в дневник или поделитесь ими с кем-нибудь. Желательно сделать и первое, и второе.

Теперь, установив свои пределы, вы готовы взяться за отношения с семьей, не так ли? И вот, когда вы нашли место своей душе в структуре дома, вы готовы взяться за скелеты в чулане, правда? Готовы вы или нет, но мы собираемся двигаться дальше, так что Держитесь. Если же, стремясь найти выход из пустоты, в которой вы блуждали, вы упали на холодный и твердый пол, значит, вы уже там, куда мы идем. Мы спускаемся вниз, чтобы убрать в подвале.

Подвал, чердак, полки в гараже — это места, куда мы складываем все то, чем перестали пользоваться, но не выбросили. Это вещи, на Которые вы не обращаете особого внимания, — вы не защищаете их от разрушения, паразитов и гнили и при этом считаете, что с ними все будет в порядке и без вашего вмешательства. Вам это знакомо? Многие родители подобным образом относятся к своим детям, вы не находите? Даже если наши родители заботились о нас лучше, мы все равно ассоциируем подвал со своими детскими воспоминаниями.

Воспоминания ваших детей о вас тоже погрузятся в подземное царство подсознания и будут храниться там, пока не начнут греметь цепями по трубам.

Несомненно, у людей подвал вызывает и другие ассоциации. Он связан с атрибутами потустороннего мира: мрачными подземельями, демонами, драконами и смертью. Нельзя отрицать, что подвал похож на подземелье: каменные пол и стены, зарешеченные окошки под самым потолком, через них во время дождя в подвал попадает вода; насекомые; зловещие звуки, издаваемые нагревателем: потрескивания, глухой стук и стоны расширяющегося и сжимающегося металла, внезапный рев пламени, гул клапанов и труб, по которым мчится струя горячего воздуха. Подвал настолько изолирован от остального дома, что, если вы спуститесь туда, о вас могут забыть. Звуки словно в аду, описанном Данте. В каждой семье есть подросток, который хотел бы жить там, внизу. Обычно это тот, кто пытается пролить свет на отрицаемую другими истину.

И это не случайно. Давайте не будем забывать, что наш христианский ад — это владения падшего ангела, Люцифера, чье имя значит «Светоносный». Даже если мы не будем говорить о том, что во многих культурах, в которых не столь развит страх перед темнотой, подземный мир считается местом трансформации, наши собственные мифы подразумевают, что преисподняя готова подарить своим пленникам свет, если они выберут восстановить связь со своим Божественным Источником. Этот свет — то, от чего вы не можете освободиться, но не хотите видеть.

Итак, мы собираемся разобрать весь хлам, который накопился в подвале, чтобы увидеть, какие важные послания о наших истоках похоронены там; это поможет вам продолжить путь к себе. Мы произведем «эксгумацию», если можно применить столь мрачную метафору.

А вы знаете, что хранится там, внизу?

Где-то там, в этом подземном мире, таится наше утраченное детство. Может быть, там вы впервые пережили важнейшие моменты своей жизни. Первый поцелуй. Ваш первый опыт секса, захватывающий, экстатический, ужасающий и удивительный. Может быть, к вам прикасались против вашей воли. Может быть, хуже. Это место говорит на языке потворства желаниям и оскорбленных чувств. Подвал — это мир Персефоны, место инициации, будь она сознательно избранной, случайной или насильственной. Грустно, что подвал часто бывает не только тем, для чего он непосредственно предназначен — прачечной, мастерской и складом, но и местом сексуального и физического насилия — по той же причине, по которой он так привлекателен для нас — из-за темноты, изолированности, загадочной и мрачной атмосферы. Такие подвалы можно найти не только в доме, но и на дне вашей психики.

Если у вас в доме нет такой пещеры, вы, возможно, благодарите свою счастливую звезду, но зря: ведь это значит, что вам приходится хранить ненужные вещи в каком-то другом месте — например, на чердаке. Если подвал — это подземный, потусторонний мир материального, то чердак — это верхний мир оторвавшегося от земли и потерявшего связь с реальностью ума. Долгое время чердак ассоциировался с безумием, которое сопровождалось эмоциональной неуравновешенностью и грозило изгнанием из общества. Так случилось с Бертой Рочестер, первой женой мистера Рочестера из романа Шарлотты Бронте «Джен Эйр», написанного в 1847 году, — она потеряла рассудок и была заперта на чердаке. Писательница и экономист, жившая в начале XX века, Шарлотта Перкинс Гилмэн призывала всех женщин, обладающих творческим даром, убить эту безумную, угнетенную женщину, запертую на чердаке ума. Позже романист Джин Рис в книге «Широкое Саргассово море» (1966), предлагала освободить эту женщину, которая сошла с ума в первую очередь из-за своей покорности и давления общественных ограничений.