Мир всегда был и есть не без добрых людей: одна женщина отнесла «рыжика» домой и поселила в коробке из-под обуви, проделав внизу круглое отверстие и повесив ее на стену. Хозяйка как-то догадалась, а, может быть, разузнала, что именно этот вид летучих мышей более всего привязан к дуплам или скворешникам. Так или иначе, но жилище пленнику понравилось. Впоследствии его благоустроили, приладив к задней стенке коробки некое подобие лесенки, по которой зверек, забавно пятясь головою вниз, не спеша забирался в верхнюю часть своего убежища и тотчас там засыпал.

С первых же дней у хозяев зверька возникла проблема, чем и как его кормить. Были перепробованы и кашки, и молоко, и колбаса, и разное по происхождению мясо. Рукокрыл проявил должную сноровку и из длинного ряда предложенного сразу выделил молоко и нарезанное «червячками» мясо, но не всякое! Он быстро отверг птичье, баранье и скотское, остановился на свином. Его зверек обожал, и, подползая к миске, изготовленной из крышки от кефира — это была его порция,— забавно почмокивал, поедая эти кусочки и, очевидно, плохо справляясь с волокнами столь крупных животных. Ведь жуки и ночные бабочки легко расчленялись его зубами, а теперь приходилось приспосабливаться.

Пролетали недели, месяц, другой, наш рукокрыл заметно поправился и даже стал ленивее: чаще спал днями напролет. Пришел март. Потекли ручьи из-под грязного потяжелевшего снега, на дворе захлопотали воробьи, запели черные дрозды свои приятные переливистые песни. Проснулся и стал активным «рыжик». Он имел «солидный» вид: ведь голодать ему не пришлось, как его сородичам, зимовавшим в полых стенах домов и дуплах.

Заботливое, доброе к себе отношение хозяев зверек заслужил покладистым и мягким характером. Он прекрасно отзывался на позывы, почмокивания, которыми мы, люди, чаще всего подзываем щенков. Он перелетал из комнаты в комнату на этот зов и не обязательно за пищей. На удивление хозяйки и ее знакомых зверек очень привязался к ней и любил находиться у нее в ладонях или на свитере, где-нибудь уютно зацепившись на груди или у плеча. Устроившись, он начинал забавно почесывать себя одной из задних лапок, облизывался, зевал и — сладко засыпал.

Семья, в которой вот уже более трех месяцев жил «рыжик», тоже привязалась к этому странному с бульдожьей мордочкой существу. Прошло некоторое время, и хозяйка написала письмо в газету, рассказав много интересного о своем маленьком жильце, но и задала немало вопросов. Из редакции позвонили в Институт зоологии и попросили прокомментировать столь необычный случай приручения рукокрылого.

Действительно, случай довольно редкий: ведь большинство летучих мышей, перебывавшее у меня в руках, отчаянно сопротивлялось, кусаясь, или же съеживалось от испуга. А здесь моим глазам предстало забавное существо, потешно семенящее по гладкому полу за хозяйкой по комнатам. Прямо-таки сказочный тролль! Однажды уже на исходе марта мы с хозяевами выпустили их друга на свободу — в фиолетовую синь алматинского вечера. А точнее, это были светлые сумерки. Зверек с минуту посидел на подоконнике открытого окна на пятом этаже, оттолкнулся, полетел и, покружив немного во дворе, исчез совсем.

На его предплечье надето кольцо, специально выкрашенное ярко-алым лаком. Теперь зверька можно легко увидеть и выделить из большого числа таких же зимующих «рыжиков» в одном из старых зданий нашего города. Его паспортные данные: серия «Р», номер — 52055, помечен 20 марта 1980 года в Алма-Ате. А добрые люди, которые заботливо опекали его всю зиму, показали пример замечательного взаимоотношения человека и дикого животного.

Не случалось ли вам, поднимаясь утром с постели, ощутить вдруг слегка необычное в февральскую пору явление нового дня, наполненного какими-то неожиданно радостными предчувствиями?

В чем же дело? Почему так быстро дремотное состояние сменяется бодростью и жизнерадостной заинтересованностью?

Воробьи! Вот он, тот самый пернатый народец, который довольно-таки невозмутимо превозмогал зимние «удовольствия» бок о бок с немногими другими видами птиц, а теперь веселым и звонким многоголосьем наполняет все вокруг. Такое приятное и чистое «чиликанье» слышится зимой. Весенний же воздух наливает его силой и искусством!

Бедный февраль! Удрученный торжеством птичьих голосов, едва поддерживая свое уже подточенное здоровье, он все же отчаянно сопротивляется теплу. Присвечивая себе в ночи простуженным месяцем, нетщательно и торопливо сковывает он морозом почву, которую уже начинают питать весенние соки. Перебегая от одного уцелевшего сугроба к другому, предохранительно покрывает их своими ладонями — «греет». Немощно и сокрушенно проводит он бессильными «руками» холода по темным, будто отяжелевшим ветвям деревьев...

Но не устоять холодам! Где-то там, далеко, за тысячами километров собираются в путь Великие Птичьи Полки. Свежие весенние запахи, слитые в одно общее движение всех жизненных сил, сокрушают упрямого Старца: кряхтя уходит февраль в разрушенные ворота Зимы. А в другие — триумфальные праздничные ворота — жалуют долгожданные гости, меньшие сограждане наши — птицы. Направляемые сложными и во многом еще загадочными для нас, людей, механизмами инстинкта, птицы дружно втягиваются в перелет. Природа за миллионы лет предусмотрела для своих пернатых творений условия жизни, предписав им прибывать в означенные места в четко выверенные сроки. Заметим, что все меньше необъяснимого сохраняется в содержании тайны перелетов. Ученые-орнитологи успешно и с большим увлечением работают над окончательным разъяснением этой удивительной загадки Природы.