Семен, Крот, за мной. Микола, внизу за старшего.

Через две минуты мы были на месте. Крот сморщил нос и встал на четвереньки. Я тоже люблю стоять на четвереньках, подумал я, это практически моя любимая поза и встал рядом. Прямо под доской стоял небольшой ящичек.

Десять раз мимо пройдешь, если не знаешь, где стоит, не заметишь.

Видали штучки и похитрее, с довольным видом ответил Крот.

Мы откинули крышку: четыре контейнера с артефактами, около десятка антирадиационных комплектов. Желтым отблеском сверкали бронебойные патроны к «Гадюке».

Это мы удачно зашли, прокомментировал Крот, и перебросал все из тайника в свободный рюкзак.

Когда мы вернулись во двор, мы увидели идиллическую сценку — юнец сидел у стены, на коленях у него лежал Плакса, а слева и справа развалились взрослые псы. Как он ухитрялся двумя руками почесывать всех трех одновременно, для меня осталось загадкой. Прямо перед ним стояло два битком набитых рюкзака.

Там у них на втором этаже, в кабинете Егеря, запасной склад богаче оружейки будет. Прицелы, глушители, продукты, патроны. Вон два рюкзака одних медикаментов вытащили.

Сбросив свой рюкзачок перед студентом, я повернулся к Кроту.

Ну, что у нас там дальше?

Вот, ткнул он корявый палец в экран наладонника, личный тайничок Егеря. Сейф в развалинах.

Азарт поиска и охоты за добычей просто распирал меня. Вывернувшись из рук студента, ко мне подскочил Акелла.

Да лежи, ты лежи, собакам это не интересно. Это наша охота, неправильных псов.

Акелла недоверчиво покосился.

Клянусь, если там будет что-нибудь вкусненькое, принесу, заверил я. Удовлетворенный моим обещанием, Акелла лег обратно.

Мы проскользнули на соседний двор между бетонными плитами забора.

Держитесь за мной, сказал я. — Ходил тут вчера. Только оттуда сюда.

Быстро проскочив мимо чего-то пузырящегося и хлюпающего, я прошел по границе серебристого и сверкающего. Выйдя на чистое место, я обернулся. Оба сталкера легко повторили мой маневр, и подошли ко мне.

Ну, что, где этот сейфик?

Я так прикидываю, он возле второй колонны фундамента.

Крот уверенно двинулся вперед, мы потянулись за ним.

Вот сейфик! изумленно присвистнул дядька Семен.

Я тоже посмотрел на сейф, как на родного мне человека. «Крупп» двадцать восьмого года. У нас в хранилище стояло два таких старичка, и я думал, что я один знаю его тайну. Крот потянул на себя ручку двери, и толстая бронированная плита легко отошла.

Чтоб этому Егерю ни дна, ни покрышки! — высказался Дядька Семен.

Речь Крота была более конкретна и абсолютно нецензурная. Когда он дошел до способов секса Егеря с его сейфом, я выгреб две бутылки водки и нажал на верхнюю панель. Промежуточная перегородка ушла вниз, и мы увидели второе отделение.

Ну, конечно, в нем метр длины, среагировал Крот, а тут сантиметров тридцать.

Я помотал головой. Шесть дней, как мне были не нужны деньги. Кажется, они еще долго мне будут не нужны. Первый рюкзак мы набили под завязку, второй — на три четверти.

Интересно, сколько тут? — ткнул ногой полный рюкзак Дядька Семен.

Прикинь по весу, ответил я.

Килограмм двадцать пять.

Сто евровыми бумажками миллион весит пятнадцать килограммов. А тут сотки напополам с двухсотками, и несколько пачек с пятисотками. Так что, считай, миллиона два точно.

Крота заколотила крупная дрожь.

Это по триста тысяч на брата, он достал еще один рюкзак, кинул туда тридцать пачек стоевровых банкнот и сказал, все, я свою долю взял, сваливаю с Зоны на хрен. И вы, мужики, не тупите, такой фарт раз в жизни выпадает. Поделите все по-честному без стрельбы и разбегайтесь.

Подхватив рюкзак, он метнулся к воротам.

Дела, глянул обалделыми глазами дядька Семен.

Ты-то не побежишь? — спросил я.

Дядька Семен молча помотал головой.

Ну, тогда бери и пошли.

Лезть с тяжелыми рюкзаками мимо аномалий не хотелось, и мы пошли через третий этаж главного корпуса. Спустившись по дальнему лестничному пролету к оружейке, мы пересекли холл и через боковую дверь вышли во двор к студенту. У них с Плаксой царила любовь. Черт его знает, где студент протаскал эту шоколадку, которую они с Плаксой сожрали напополам, но две перемазанные шоколадом рожи излучали неподдельное человеческо — собачье счастье. Со второго этажа спустились все наши.