Фунтик заплакал.

Ну, вы чего, звери, расселись, заорал Серый, водки человеку налейте. Не видите что ли — истерика. Спокойно, Фунтик, — он похлопал его по плечу.

Перед Фунтиком оказалось четыре стакана водки, протянутых приятелями. Фунтик взял один и выпил просто как воду.

Лихо, сказали из-за спины Серого.

Ага, согласился тот, ты тоже страшно сопишь из-за спины. Только на колени ко мне не лезь, чесать не буду.

А свининка свежая, прокомментировал второй часовой. — Не с его пистолетом на кабанчика ходить.

Вспомнив классическое образование, Серый подвел итог обсуждению цитатой, подходящей к случаю:

«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

После стандартного походного ужина студент и Микола решили сходить к общему лагерному костру. Молчун с дядькой Семеном остались в карауле, а я, с удовольствием скинув обувь, вытянулся в соседней комнате вдоль печки и мгновенно уснул. Последней моей мыслью было: «наконец-то высплюсь». Недаром кто-то из древних сказал: «загадывать желание — дразнить судьбу». Рука этой судьбы вцепилась мне в плечо железными пальцами, начала трясти меня и приговаривать голосом Миколы:

Гость у нас, пан сотник.

Микола, я должен открыть тебе две страшных тайны, во-первых, я не сотник. Во-вторых, если тебе так хочется именовать меня по должности, зови меня просто — пан референт.

Даже при свете коптилки было видно, как побледнел Микола.

Что это за гость, с которым ты не можешь разобраться.

Вот, кивнул Микола на крепкого парня в зеленом защитном костюме.

На коленях у пришельца привычно лежал укороченный АК-74.

Скажите, пожалуйста, уважаемый, спросил я, на кой черт Вам эта трещотка?

Оно, конечно, барахло, согласился мужик, однако, лучше обреза. Подзаработаю на нормальное оружие и детектор, так тут сидеть не буду, в Зону двину.

Ладно, уважаемый, какое у Вас дело посреди ночи?

Первым заговорил Микола.

Доклад за ночь: в ноль часов тридцать минут военные ушли из-под развалин моста в составе пяти человек, прошли по дороге на главный пост. У нас в лагере сразу все зашевелились и ушли за железку. В лагере, кроме нас и торговца, остались двое, Волк, кивнул Микола на мужичка, и Петруха.

Я Петруху еще с вечера на разведку направил за сельхозкомплексом следить. Вот он с докладом и прибежал. Братки с сельхозкомплекса в составе семи голов двинулись к нам, сейчас засели в туннеле под дорогой. Их шевеления на дороге задержали. Вояки — на юг, наш молодняк — на север, не привыкли к такому в ночи. Но сейчас все затихнет, и они что-то делать будут.

Микола, твои предложения? посмотрел я на него вопросительно.

Дело проще простого, ответил мой боевой зам, во всех армейских брониках стоит прибор ночного видения, паршивый, правда, все зеленым светом заливает, но зато кусты ему не помеха и эти гаврики будут у нас как на ладони. Надеваем армейскую броню и крошим их в капусту.

Вся наша команда уже стояла, подпирая стены комнаты, и слушала наш разговор.

Дядька Семен, найдется у тебя армейская броня и хороший ствол?

Ничего у меня не пропало. Еще трех бойцов могу снарядить.

У нас трех нет, а этого одень.

Это мне на время операции или как? — хитровато поинтересовался Волк.

Я внимательно осмотрел всю команду. Микола утвердительно кивнул. Студент, Лекарь и Рябой вообще были готовы отдать все и всем. Глядя на них, нехотя кивнул и Дядька Семен.

Или как, подвел итог я.

Больше всего мне интересно, что это бандитов в ночь с комплекса выгнало?

Какую-нибудь пакость задумали, предположил я.

Не понятно, согласился со мной Микола, там худо-бедно стенки, костер, колодец. Если бы мы по утру на них в лоб полезли, они бы из-за стен стреляли, а мы в поле… Большой удачей было бы, если бы только ранеными отделались. А так выперлись ночью нам навстречу. Не понятно, помотал головой Микола.

За разговором мы вышли с ним во двор, оставив всех собираться в поход. Немного помолчав, Микола спросил:

Пан референт, Вы с какого провода?

Большим усилием воли я сдержал всякие возгласы. Я вспомнил бессмертного Гоголя: «А я-то ему, а ты, брат Пушкин». Хлестаков чертов. Референтура службы безопасности. Организация страшненькая, сравнимая только с легендарной ЧК двадцатых годов. И я своим заявлением о том, что я референт присвоил себе всю их жуткую славу.

Микола, сказал я задушевно, Микола вздрогнул. — Называй меня как раньше, пан сотник, это я спросонья погорячился. Но не соврал, сказал я ему.