– Убежден, что это будет сенсация, — с пренебрежением произнес Уилл Тремэйн. — Не понимаю я этого восхищения бывшими актрисами, хотя и не вижу основания, почему бы нам не сделать деньги на этом.

– Ну, Бейнбридж — не бывшая, — возразил Бифи.

– А кто же она тогда? — спросил дядя. — Она уже лег тридцать как не снимается.

– Это человек-легенда, — заявил Бифи.

– Ну и какая разница? — спросил Уильям Тремэйн и вышел не дожидаясь ответа.

Мгновением позже сыщики услышали его шаги на лестнице, ведущей на второй этаж, где находился его кабинет. Бифи остался стоять с огорченным видом. Впрочем, это часто с ним случалось после бесед с дядюшкой.

– А вы лично знакомы с Мэдлин Бейнбридж? — спросил Юп.

Бифи просил на него быстрый взгляд.

– Вам известно о ней?

– Я изучаю историю кино и театра, — объяснил Юп. — Я читал о ней. Это была красивая и, как можно предполагать, талантливая актриса. Разумеется, сегодня, когда ее фильмы не демонстрируются на большом экране или по телевидению, об этом судить трудно.

– Встречаться мне с ней не приходилось, — сказал Бифи. — Она живет отшелъницей, никого не принимая. Все свои дела она ведет через Марвина Грея. Он производит впечатление весьма знающего менеджера, хотя сначала был ее шофером. Уходя из кинематографа, Бейнбридж скупила у продюсеров фильмы со своим участием и хранит их теперь в особом сейфе в своем имении неподалеку от Малибу. Марвин Грей намекал, что она, по всей вероятности, собирается вскоре продать их телевидению. Если она сделает это, ее книга станет бестселлером года.

Произнеся последнюю фразу, Бифи ухмыльнулся и вышел из комнаты. Сыщикам было слышно, как он споткнулся на лестнице, ведущей наверх, затем, бодро насвистывая, поднялся на второй этаж.

— Он неплохой парень, — сказал Пит, — но координация у него — никуда.

Никто не возразил ему. Ребята работали в конторе «Амигос Пресс» уже три недели и знали, что Бифи Тремэйн спотыкается на лестнице каждое утро. Он был широкоплеч и мускулист как настоящий атлет, но при взгляде на его фигуру возникало впечатление, словно она составлена из плохо сочетающихся друг с другом деталей. Его ноги были слишком короткими для широкого и мощного торса, ступни казались слишком маленькими, и даже нос, который он однажды сломал, неудачно упав, был приплюснутым и слегка искривленным. Его светлые волосы были коротко подстрижены, но все равно казались растрепанными. И хотя рубашки на нем всегда были свежими и накрахмаленными, выглядели они несколько помятыми. Красавцем он не был, но производил очень приятное впечатление. Ребятам он нравился.

Пит и Боб начали сортировать поступившую корреспонденцию, раскладывая ее аккуратными стопками на длинном столе, тянувшемся вдоль одной аз стен комнаты. В тот самый момент, когда Юп стал открывать большой полотняный мешок, набитый письмами, в дверь торопливо вошел морщинистый и тощий как палка седоволосый человек.

– Доброе утро, мистер Грир, — сказал Юпитер.

— Доброе утро, Юп, — ответил тот. — Привет, ребята.

Мистер Грир, менеджер издательства, прошел в маленькую комнату, примыкавшую к отделу почтовой доставки, и уселся за рабочий стол.

– Вы сегодня видели мистера Уильяма Тремэйн? — спросил он.

— Он поднялся наверх несколько минут назад, — сказал Юн.

– Мне ну ясно зайти к нему, — вздохнул Грир.

Мистер Грир недолюбливал Уильяма Тремэйна. Да и никто из персонала издательства, похоже, не был от него в восторге. На Уильяма Тремэйна смотрели как на узурпатора. После смерти основателя «Амигос Пресс», отца Бифи, дело должно было перейти к сыну, его наследнику. Но когда Бифи в девятнадцать лет остался сиротой (отец его погиб, катаясь в лодке, в результате несчастного случая), то, согласно завещанию его отца, президентом «Амигос Пресс» стал Уильям Тремэйн, который должен был возглавлять фирму, пока Бифи не исполнится тридцать.

– Я думаю, отец Бифи имел в виду только защиту интересов своего сына и полученного им наследства, — сказал как-то мистер Грир. — Бифи был таким неумехой. Никто не думал, что в нем когда-нибудь проснется интерес к издательскому делу. Но он проснулся, да еще какой! У него прямо-таки нюх на перспективные рукописи. И вот, несмотря ни на что, нам приходится терпеть этого Тремэйна — по крайней мере, до апреля, когда Бифи стукнет тридцать. Да, испытание не из легких! Ведь Уильям единственный, кто принимает решения по финансовым вопросам, и каждый раз, когда мне необходимо что-то приобрести для офиса — да хотя бы коробку карандашей! — я вынужден идти к нему за разрешением!

Лицо мистера Грира приобретало оскорбленное выражение всякий раз, когда он заговаривал с ребятами об Уильяме Тремэйне. Обида переполняла его и сегодня, хотя больше он не произнес ни слова. Он еще сидел в своем кабинете, раздраженно уставившись на лежавшие перед ним бумаги, когда Пит вышел из своего отдела, чтобы разнести почту по другим комнатам издательства.

Издательство «Амигос Пресс» размещалось в старинном двухэтажном особняке, зажатом между современными коммерческими зданиями на Пасифика-авеню, в деловой части Санта Моники. Дом этот с саманными стенами был построен еще в те годы, когда Калифорния находилась под властью мексиканских губернаторов. Стены в нем были толстыми, как и полагается в саманных постройках, поэтому летом даже в самый сильный зной в комнате стояла прохлада. Особую прелесть здания придавали узорчатые железные решетки, которыми были забраны все окна первого этажа.

Первой на пути Пита оказалась расчетная часть, находившаяся в большой комнате напротив отдела почтовых отправлений. Главным здесь был хмурый, неразговорчивый человек средних лет, под началом у которого состояли две сердитые особы, вооруженные счетными машинками и заваленные грудами счетов.

— Доброе утро, мистер Томас, — сказал Пит.

Он положил пачку конвертов на стол начальника. Томас хмуро взглянул на него.

— Положите пачку в коробку вон на том столе, — приказал он. — Что с вами? Не можете запомнить самых простых вещей?