Уф, наконец-то я у себя. Какое облегчение. Я просто больше не выдержала бы. Только теперь поняла, до какой степени это меня раздражало. Здесь, по крайней мере, я спокойна и гораздо лучше выспалась. Не надо больше ездить в Бастиду. Этот дом отравлен.

На следующий день еще несколько фраз.

Гуляла весь день. Ходила пешком, и это пошло мне на пользу. Странно, но там я не выходила из дома, у меня даже мысли не было сесть на велосипед и проехаться по окрестностям. Я вела себя как улитка.

После 1 августа тоже не было особенных записей. Правда, было очень жарко, она работала целый день и к вечеру уставала. Возвращалась, поливала цветы, устраивалась на диване в гостиной большой пустой квартиры, включала кондиционер и допоздна смотрела телевизор, грызя печенье. Затем шла спать. Конечно, она чувствовала себя гораздо спокойнее с тех пор как вернулась. Но по мере того как дни проходили, она все меньше ощущала желание писать. Она прекрасно помнит это время, ей даже не надо перечитывать те несколько строк, которые она все же оставила в дневнике.

Она пришла на работу первого ровно в 9 часов и тут же занялась делами. У нее очень хорошие воспоминания о первых десяти днях работы в бюро. Все были очень приветливы с ней, особенно начальник, симпатичный увалень. И все были снисходительны к неопытной студентке, которая проявляет такое старание… Кстати, она действительно хорошо работала, ничего не скажешь.

Теперь она ждала десятого числа спокойно, не торопя время. Переживала каждый час как время, неуклонно приближающее ее к Антуану. С их последней встречи эта дата оставалась в ее памяти как светящееся пятно, как последняя граница ее ожидания. Она ставила перед ней цель, составляла смысл существования. Время к тому же проходило довольно быстро и даже приятно, и с каждым днем она становилась все веселее. Она даже не понимала теперь, почему так огорчилась, когда он объявил ей о своем отъезде. В бюро говорили: у нее хорошее настроение, у нашей малышки Мелани, она, наверное, влюблена. И кто этот молодой человек? Она молча улыбалась.

Было забавно, даже приятно видеть в их глазах отражение молодой влюбленной девушки. Влюбленной в молодого человека. В этом было что-то очаровательное, что-то от немного уже забытой романтики. Она играла эту роль убедительно, иногда даже сожалея, что это не так. Но недолго. Стоило ей подумать об Антуане, зрелом мужчине, преподавателе, хирурге, заведующем отделением, и романтика сразу уступала место реальности. И реальность была гораздо более волнующей. Этот замечательный человек ее любит, и скоро она насладится его близостью без всяких препятствий, потому что его семья останется в Бретани до конца месяца. Она понимала, что он не сможет проводить с ней все вечера и все ночи, но все же они будут видеться довольно часто. И все будет по-другому. И в самом укромном уголке она хранила мысль, которую не развивала, но которая, тем не менее, всегда присутствовала: может быть, за эти две недели свободы он привяжется к ней настолько, что будет строить планы на будущее. Да, она думала об этом и полностью не отвергала эту мысль.

И вот наступило 10 августа. Она открывает тетрадь на странице с этой датой.

Два часа ночи, а я все не сплю. С самого утра я ждала его звонка. Это было глупо. Я же не знаю, когда точно он приезжает. В любом случае, он не может позвонить мне на работу. У него только мой домашний телефон. Я еле дождалась конца рабочего дня, буквально вбежала в квартиру и бросилась к автоответчику. Ничего. Устроилась рядом с телефоном, включила телевизор, но уменьшила звук, чтобы только не пропустить его звонка. Он не позвонил. Я уговаривала себя, что он мог вернуться поздно, слишком усталый из-за разницы во времени. Может, он уже спит. Все же я легла спать на диванчике у телефона — вдруг он позвонит ночью?

Он не звонит. Я не знаю, что думать. И тогда я сделала совершенно запрещенную вещь — набрала его домашний номер. Автоответчик женским голосом — его жены, скорее всего, — предложил мне оставить сообщение. Голос был приятный, красивого тембра. Я повесила трубку, ничего не сказав. Наверное, из-за этого голоса. Из-за его жены, которая могла быть там. Я нашла бутылку водки в квартире моих хозяев и выпила почти стакан. Иначе я бы не сомкнула глаз всю ночь.

Сегодня утром я не выдержала и позвонила ему в отделение. Этого я тоже никогда не делала. На это тоже был наложен запрет, как и на домашний телефон. Мне ответила секретарша, у нее был очень неприятный голос. Нет, мадемуазель, он еще в отпуске. Раньше следующего вторника его не будет. Вы по какому вопросу? Я повесила трубку. Я была совершенно сбита с толку. Посмотрела на календарь на стене. Впереди еще длинные выходные до 15-го. Он возвращается 16-го. Почему он мне говорил о 10 августа? Или я неправильно поняла? Но в чем я уверена, так это в том, что до вторника я не услышу и не увижу его. Наверное, он поехал к своей семье. Я была в отчаянии, и люди вокруг меня это заметили. Что с вами? — спросил меня начальник. Ничего. Просто очень жарко. Да, очень, сказал он, утирая лоб. Невыносимо. Надо все же установить кондиционер. К счастью, вы сможете отдохнуть в выходные. Он действительно симпатичный, но он меня не утешил. Вечером я снова уселась перед телевизором. Три одиноких дня в перспективе. Не знаю, как я их перенесу.

Обзвонила всех своих приятелей. Никого нет в городе. Я могла бы вернуться в Бастиду, но это еще хуже, чем оставаться здесь одной. Надо выйти, купить что-нибудь из еды и не забыть бутылку водки, вместо той, которую взяла у хозяев.

Понимаю людей, которые кончают жизнь самоубийством.

Остались еще целые сутки. Может, он вернется уже сегодня вечером и мне позвонит.