Шрифт:
Но теперь на одном из таких перепутий столкнулись два стада, которые должны были благополучно разминуться!
Медлительные вайа, которые двигались впереди, растерянно приостановились, сталкиваясь тупыми мордами, но задние напирали и влезали на тех, кто перед ними. Наконец одуревшие животные сбились в огромную кучу, толкаясь и топча друг друга. Жёсткие панцири тёрлись и оглушительно скрипели. Люди народа ркхета спасались бегством, перескакивая со спины на спину, чтобы в конце концов оказаться под деревьями, где было относительно безопасно. На глазах Мерыи какая-то девочка сползла по пологому заду и соскользнула вниз, беспомощно царапая панцирь. В последний момент стражник схватил её за волосы и, рискуя сам упасть, вырвал у смерти. Некоторые — более слабые или медлительные — оказались менее счастливыми. Отовсюду доносились пронзительные свистки стражников и голоса женщин. Распластавшись на панцире, Мерыа видела, как последние представители обоих племён укрылись в лесу.
— Прыгай! — услышала она. Это к ней подполз Вай-мир.
— Не могу! Не могу! — простонала она. Мерыа и в самом деле не могла. Её парализовал страх.
— Можешь! Ты сумеешь! — кричал стражник, дергая её за руку.— Давай, а то ударю!
Угроза была столь неслыханной, что Мерыа растерялась и позволила ему подтащить себя на край панциря.
— Прыгай!!
— Не мо...
— Это просто!
Внезапный толчок в спину лишил её равновесия, и ей пришлось прыгать. Приземлилась она неудачно, ударившись коленями о твёрдый панцирь. Вай-мир опустился рядом. Поскользнулся, в отчаянии раскинул руки, ища хоть какой-то опоры. Но прежде чем он соскользнул туда, где внизу, точно алчущие челюсти, терлись друг о друга тяжёлые пластины, Мерыа схватила его за ремень, опоясывавший торс, и дёрнула к себе. А сама уже вполне надёжно вцепилась в сгиб панциря.
— Легко? — огрызнулась она.
— Дальше...— буквально выдохнул он.
Люди из обоих родов, сначала испуганные, смешавшиеся в одну копошащуюся кучу, понемногу начали разделяться, собираясь вокруг своих предводительниц. Матери звали дочерей, опекуны собирали детей и пересчитывали их. Стражники перекликались, потом снова собирались в группы и отыскивали своих подопечных. Мерыа наблюдала за этим со стороны, скорчившись у подножия огромного дерева. Она только успокаивающе подняла руки, когда женщина с её вайа мимоходом глянула на неё. Предводительницы, собирая сведения, переходили от одного кружка к другому. Кто погиб? Кто ранен? Они давали указания и ободряли. Понемногу утихало тревожное пофыркивание вайа в колее. Скоро там всё успокоится. Вожаки стад продолжат путь, а за ними тронутся остальные, как это происходит уже тысячи кругов. И ещё до того, как наступит темнота, они вообще забудут, что извечный ритм их передвижения был чем-то нарушен.
Мерыа наблюдала, как две предводительницы, как бы случайно передвигаясь от одной кучки людей к другой, всё ближе сходятся друг с другом. Наконец они встали лицом к лицу. Предводительница чужого рода была особой весьма внушительной. Высокая, худая, мускулистая, как охотник. Голову её украшали пучки степных трав, образуя как бы высокую, светлую гриву. Зеленоватую кожу женщины покрывали тёмные извилистые линии. Когда она остановилась, Мерые на мгновение показалось, что предводительница вообще исчезла, остались от неё только эти росписи и светлое пятно гривы, точно повисшей в воздухе. Во-грт из рода Мерыи рядом с «Гривастой» казалась намного меньше, нежнее и старше, чем была на самом деле. А единственным её украшением было «ожерелье судеб», на котором она увековечивала рождения и смерти. Но не стать определила её высокое положение в племени. На животе женщины виднелось девять выколотых и окрашенных тёмной краской плодознаков — столько, сколько девочек она произвела на свет, И хотя последний период спаривания уже не принёс ей детей, Во-грт сохранила руководящее положение благодаря живому уму и твёрдой руке. На властную позу Гривастой она ответила позицией, выражавшей нейтралитет, и не пошевелилась, пока та, помедлив, не последовала её примеру.
— Неожиданная встреча,— первой отозвалась Во-грт. Гривастая мгновение помолчала.
— Опоздание, вайа шли медленно,— ответила она наконец, неторопливо выговаривая слова. Её речь поначалу была едва понятна. Она изобиловала придыханиями и чуждо звучавшими слившимися звуками.
— А почему опоздание? — Во-грт мгновенно приспособилась, стала говорить просто и неспешно. Гривастая присела, совсем уже расслабившись, и Во-грт последовала её примеру. Ладони полосатой женщины двигались в сложной жестикуляции, глаза рассеянно блуждали. Она подыскивала слова.
— Мало еды для вайа. Нет деревьев.
Слушатели, с любопытством наклонившиеся к беседующим женщинам, обменялись неуверенными взглядами.
Кто-то покашливал, тоном выражая сомнение. Не было деревьев?. А куда они делись?
— Съедены. Пожиратели Деревьев пришли, и нет деревьев,— прибавила Гривастая.
— Огонь? Горячо? — спросила Во-грт, имея в виду лесной пожар. Её собеседница задумалась, мысленно перебирая слова и связи между ними.
— Нет! Нет, нет! — вдруг резко возразила она.— Пожиратели Деревьев! Ничего чёрного, ничего тёплого. Мало пепел.
— Пожиратели Деревьев? Кто видел?
— Никто не видел,— продолжала Гривастая.— Земля говорила: чужое племя, много чужие вайа. Очень чужие,— подчеркнула она.— Наши вайа долго искали еду. Два день-ночь. Опоздание. Трудно. Плохо.
Она раздражённо похлопала себя по худым щекам. Во-грт поняла, что больше ничего не узнает. Она наклонилась к Гривастой.
— Мало врагов тебе, много детей, чистой воды и много еды каждую ночь,— пропела она.
Полосатая женщина повторила её жест. Их ноздри сблизились, ловя запахи друг друга.
— Мало врагов тебе, чистой воды и всегда довольно еды,— повторила напев Гривастая, тактично опустив слова про детей при виде плоского живота Во-грт.
Предводительницы разошлись в разные стороны. Люди обоих родов возвращались к своим привычным делам. Заботились о детях, сторожили, собирали пишу. Но Мерыю мучило предчувствие перемен и опасности.
Лист покрывали жёлтые и коричневые пятнышки. Он выглядел как кусочек больной кожи. Мерыа смяла его в пальцах. Потом разгладила и снова смяла. Монотонное движение успокаивало. Она боялась. Страх наполнил её так давно и был так неизменен, что она привыкла с ним жить.