— Кто ты? Ты же притворяешься. Ты не человек.

Мунг резко выпрямился и стремительно, подобно дикому животному пробежался по комнате. А затем, глядя на потрясенного тайшина, взбежал по стенке вверх и завис там, стоя на потолке вниз головой! Седые волосы свисали вниз немытыми сосульками, а оранжевые зрачки глаз светились в темноте.

— Если ты еще раз попробуешь убежать — я отгрызу тебе руку.

Сделав невероятный кульбит, Мунг оторвался от бревенчатого потолка и оказался на полу, перевернувшись в воздухе и приземлившись на ноги.

— Я знаю, о чем ты думаешь — жалеешь, что потерял свой нож? Угадал? — Мунг отрывисто засмеялся. Адучи сделал над собой невероятное усилие и проснулся…

— Чем ты здесь питаешься? — Адучи сидел около дома, прислонившись спиной к деревянной, шершавой на ощупь, стене. Мунг бродил неподалеку, между домами, высматривая что-то в траве.

— Здесь много еды, — жуткий старик наклонился и, разворошив узловатыми пальцами землю у ног, разочарованно выпрямился, — в основном грибы.

— Грибы? — Адучи хмуро усмехнулся, — Ничего удивительного. Я так и думал.

— А что? Раньше здесь много грибов было, — Мунг шумно почесался и опять занялся выискиванием чего-то в пожухлой траве. — А сейчас искать надо. Это все от ихних ракет, — он запрокинул голову вверх и погрозил невидимым спутникам кулаком, — вот доберусь я до них.

Адучи облизал пересохшие губы, и устало прикрыл глаза, но ненадолго. Оставлять старика без присмотра было чревато всякими неожиданностями. Вот и сейчас, открыв их он увидел как Мунг замер на месте и смотрел на тайшина настороженно-хитрым взглядом.

— Чего тебе?

— Да так…

— Если ты еще раз попробуешь меня укусить, я тебе все зубы повышибаю!

— А-а-а. Зря ты так с Мунгом разговариваешь. Ты кто? Так, кусок мяса перепуганный. А я, знаешь, кто? — он многозначительно промолчал, оставляя Адучи в неведении относительно своей истинной сущности.

— Ну, кто ты? Кто?

— У нас еще будет время — узнаешь… — леший мрачно покивал головой и продолжил свои странные поиски.

— И что, отсюда никто не уходил?

Мунг рассмеялся.

— А зачем? Тут тихо, спокойно, если меня не злить, конечно. Грибы есть. Вот мухомор красный — объедение. Паутинник. Ложноопенок. Сморчок. Перечный гриб. Жить можно. Иногда и мясцо приваливает. Заяц какой-нибудь шальной забежит. Или вот живчик, типа тебя. Вот скоро ты ослабнешь совсем от голода, начнешь грибы хавать. А потом зеленью покроешься, соками пропитаешься, так я тебя и съем.

— Скажи, Мунг, а почему ты людей так ненавидишь?

Леший вскинулся и, задрожав, сжал кулаки, тряся ими перед собой.

— А за что их любить-то? За их тупость и жадность?

— Ну не все же люди такие?

— Да все! Почти все! Только каждый думает про себя! — старик усмехнулся, понизив голос до доверительного, — Гнили в людях столько… Уж я то знаю, насмотрелся… Ты вон, тоже, сладкая поросль. Поди, жизни-то не видел? Просидел под родительским крылом, а все туда же — мудрость, духовность, доброта… А копнешь поглубже…Я тебя только поэтому съем. Из принципа. Это вы во всем виноваты. Я тебя сразу узнал!

— Кто это, мы?

— Детишки богатеньких родителей. Кровь с молоком.

— Да с чего ты…

— Молчок! Зараза людская. Испокон веков вы как зараза людская.

Адучи пошевелился, разминая затекшую спину, и удивленно разглядывая разошедшегося не на шутку лешака.

— При чем здесь родители богатые?

— А при том! — Мунг сделал несколько решительных шагов по направлению к тайшину, — Ведь раньше как было? Общину людскую самый достойный возглавлял, самый сильный и мудрый. И вел всех за собой. Тогда и люди другие были. А потом у вожаков дети появились. И власть другой стала, наследственной. Конечно, ведь дитятко должно быть счастливо, это же кровиночка. А детишки то в тепличных условиях и повырастали хиленькими да подленькими. И повели они людей за собой, да только вон куда и привели, — леший обвел руками пространство вокруг себя, — только вот до сюда еще не дошли, паразиты! Ну, ничего, придут, я с ними потолкую. Вот как с тобой.

Адучи устало покачал головой.

— Путаешь ты, старый, у меня тесто не такое сладкое.

— А вот это мы проверим, — Мунг злобно сверкнул глазами, и вдруг выхватив у себя из-под ноги какого-то червяка, радостно запихал его в рот, — сегодня ночью…

Каждый последующий день был ужаснее предыдущего. Адучи потерял им счет. А ночи вообще превратились в какую-то вакханалию духов. Мунг то плакал, жалуясь и причитая, разыгрывая из себя несчастного старика, то набрасывался на Коврова, впиваясь в него своими ужасными зубами и демонстрируя невероятную скорость, недоступную людям. Он ходил по потолку, зависал в воздухе, поджав ноги, менял обличья. А однажды, когда в одну из ночей на улице разразилась страшная гроза, Адучи выглянул из дома и увидел, как колдун стоял между домами и мылся под дождем. Его даже не смутила яркая шаровая молния, возникшая из ниоткуда и плавно парящая рядом с одним из аилов. Мунг вытянул руку и поманил искрящийся шар пальцем. А когда тот послушно подплыл, старик втянул его в себя через ноготь.