Шрифт:
Первым завопил Баран:
— Габи, привет!
И рысью помчался к Габи, от него не отставал Шумак-младший, который и сейчас не забыл о приличиях и, запыхавшись, кричал:
— Добрый день! Здравствуйте! — А это явно относилось к родителям Габи.
Рамона с Моноклем прибежали одновременно, вскоре подоспела и Браксаторис на своих коротеньких ножках.
Габи так резко отдернула руки от железной палки, словно вдруг обожглась.
— Привет! — кивнул ей Шумак-младший и уставился на Шарику. Потом спросил: — Это твоя сестричка?
Папа так и застыл с приветливой улыбкой, ошеломленная мама прижала к груди маленькую красную сумочку, когда Габи запинающимся от волнения голосом ответила:
— Что ты, это не моя сестра… Что ты!.. Просто девочка из нашего дома.
И Габи, перебежав на другую сторону улицы, свернула за угол и исчезла из виду.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Вики получила прощение. Происшествие обсуждали все жители Комнатии. Венцель Железный пыжился на своих трех ногах, требуя во что бы то ни стало назначить какое-нибудь наказание. Карчи Кувшин пытался здравыми доводами убедить упрямый торшер в том, что Вики задела Рози случайно, сама того не желая. Карчи ораторствовал, будучи слегка под хмельком, но с ним согласились, несмотря на это. Итак, в Комнатии воцарился мир. На радостях Ханна показала всем подарок, который получила от Дюлы. Ведь за это время она успела открыть маленькую восковую посылочку и вынула из нее тоненькое, как волосинка, золотое колечко.
А Шарика сидела в своем кресле и грустила.
— Доченька, что с тобой, моя маленькая? — спросил папа, но по лицу его было видно: он прекрасно знает, почему Шарика такая грустная.
Габи…
Когда они вернулись домой с воскресной прогулки, Габи была уже дома. Когда вошла мама, Габи присела на корточки возле комода. Сделала она это напрасно. Мама просто не замечала Габи, словно та была пустым местом. Габи выскользнула из комнаты, потом снова в нее вернулась. И тут ее обидел Перс. Он нарочно подвернул свой угол, чтобы она споткнулась о него. Все произошло именно так, как Перс и замыслил: Габи стукнулась носом об пол. Шарика увидела, что Габи сильно ударилась, но ни капельки этому не обрадовалась.
Свою собственную сестру все-таки жалко…
Днем пришла тетя Вильма. Габи дома не было, после обеда она спросила папу, не отпустит ли он ее погулять. Папа задумчиво посмотрел на Габи — казалось, ответить ему было очень трудно — и медленно произнес:
— Ступай…
Тетя Вильма на этот раз не принесла ничего необычного. Она вообще ничего не принесла.
Трое взрослых удалились в другую комнату, закрыли за собой дверь, оставив Шарику с иллюстрированной книжкой и маленьким транзисторным приемником. Шарика полистала немного книжку с картинками, потом бросила ее на пол.
И рассчитала правильно: мама в мгновение ока оказалась возле нее, подняла книгу и ушла обратно, но дверь за собой не закрыла.
Шарика не все услышала, однако поняла из разговора, что они обсуждают утренние события: как Габи отреклась от нее, крикнув детям, что Шарика ей не сестра.
А вообще-то Габи не так уж плохо с ней обращается. Вот и прошлый раз она попросила у Шарики деньги, которые та сэкономила и хранила под креслом, в коробочке от лекарств. Габи пересчитала деньги и сказала:
— Хватит как раз на плитку шоколада с орехами. Я сбегаю, куплю, и мы поделим пополам… Ладно?
— Ладно.
И Габи разделила шоколад точно пополам. Шарике даже на орех больше досталось.
Тетя Вильма считала, что Габи не такой скверный ребенок, как утверждает мама.
— Ты не умеешь с ней обращаться, Дёрдике, — сказала тетя Вильма. — Ты нетерпелива. Вы оба с ней нетерпеливы. Вы обращаете внимание только на Шарику. Я понимаю, о Шарике сейчас надо больше заботиться, но ведь у вас не один ребенок, а двое…
Тетя Вильма немного помолчала и добавила:
— Да и я все только Шарикой занималась. Сорок лет проработала учительницей, а ума — как у старой гусыни! Совсем соображать перестала. Я будто ослепла!
До Шарики отчетливо доносилось каждое слово тети Вильмы. Тетя Вильма была слегка глуховата на одно ухо и, как все тугоухие люди, говорила громко. Следующую ее фразу Шарика тоже ясно расслышала:
— Отдайте Габи мне! На несколько недель. Или на все лето. Пока она была маленькой, она прекрасно себя чувствовала у меня. И она успокоится, и вы успокоитесь, и все наладится. Да и я, по крайней мере, не одна буду…
Мама что-то пролепетала, Шарика не разобрала ни звука, папа тоже что-то пробормотал, вероятно, дескать, стоит попробовать, и на этом семейный совет, на какое-то время решавший судьбу Габи, закончился.
Прошло несколько дней.
Габи переселилась к тете Вильме. И тетушка Марго теперь суетилась и хлопотала вокруг Шарики, пока родители не возвращались домой с работы. Тогда они шли гулять. С тех пор как купили коляску, каждый день то мама, то папа вывозили Шарику на улицу, а иногда они шли втроем. Когда они гуляли втроем, папа беседовал с мамой, а когда Шарика оставалась вдвоем с мамой, та чаще всего грустила и была чем-то озабочена. И если кто-нибудь заговаривал с ней, мама всегда раздражалась. Однажды маленький мальчик, вероятно ровесник Шарики, подошел к маме, поднял на нее большие черные глаза и сказал: