Шрифт:
— Ты что??! Ты что??! Не знала, что ли, кто на портрете?
— Мичурин, — шмыгнула носом, тихо и покорно сказала Ариадна, — тот, у кого яблони спят под снегом…
— Ты что, песни другой не знала? Только дурацкий «пыжик»? — наступал Родион, такой злющий, что готов был поколотить её.
И Ариадна, всхлипнув последний раз, вдруг запела своим пронзительным голоском для него одного, чтоб ему доказать:
Если бы парни всей земли вместе собраться однажды могли…— Ага! — перебил Родион. — Знаешь ведь!
Она продолжала петь всё громче, доказывая ему, а может быть, потому, что песня помогала ей вылезти из проклятой упрямой бутылки, в которой ей было так плохо:
Парни, парни, в этом наша сила — землю от пожара уберечь. Мы за мир и дружбу, за улыбки милых, за сердечность встреч!..Они с папой любили эту песню, и Родион им всегда подпевал.
Сейчас, когда она пела, глаза её сияли и слёзы высохли.
Не видели ни Родион, ни Ариадна, что в открытой двери класса стояла и слушала их Анна Дмитриевна, а за нею появились улыбающийся учитель и молодая, очень удивлённая учительница — вся комиссия целиком.
Бабушка Ариадны пробиралась к ним между скамеек, которые стояли вкривь и вкось, как оставили их ушедшие по домам ребята.
— Простите уж нас, — сказала бабушка Анне Дмитриевне. — Такой вот в нас сидит бес упрямства.
— Ничего, — утешила её учительница. — Это пройдёт.
А на другой день на двери школы был вывешен список детей, которых осенью примут в «нулёвку». В нём на самом последнем месте (потому что в алфавите Я — последняя буква) стояли фамилия, имя: ЯКОВЛЕВА АРИАДНА.
— И ничего не на последнем! — весело объявила Ариадна. — А на первом с конца!
Глава 14. ОКАЯННАЯ ТЕТЁХА
В доме случилось происшествие. Мама Родиона, когда ходила в магазин, купила для Анны Максимовны восемь диетических котлет.
Анна Максимовна две поджарила на обед, а остальные про запас в вязаной сумке вывесила за форточку, на холод.
На другой день глянула она за окно: там висит сумка, пустая, разорванная, из неё только обрывки бумаги торчат.
Расстроилась Анна Максимовна и спустилась на лифте к продавщице Тамаре Васильевне жаловаться на ворон. И все покупатели, как услышали рассказ Анны Максимовны, стали говорить, что вороны — ворюги и что по утрам спать не дают, каркают. А мужчина, у которого под тополем стоят «Жигули», вышел из подъезда с ведром и щёткой, стал смывать с машины безобразные вороньи следы.
Председатель Василий Игнатьевич, тоже ожидавший молока, сказал:
— Надо насчёт ворон посоветоваться с наукой, принять меры.
Востроносая тётка заявила:
— Взять охотничье ружьё и перестрелять!
И тогда старый музыкант, он только что стал в очередь, сказал неожиданно твёрдо:
— Нет, нет, только не убивать. Зачем птиц убивать? — и освободил пуговицу пальто от зацепившейся за неё вязаной сумки.
Востроносая тётка ехидно спросила:
— Что ж мы теперь кланяться будем воронам? Улетайте, сударыни вороны, с нашего двора?
— И попросим, — за старого музыканта ответил папа Родиона. — Попробуем поговорить с ними на их языке.
Все в очереди засмеялись, никто не поверил. А Родион поверил, потому что папе всё известно про животных и птиц: может быть, он действительно умеет разговаривать на их языке?
…Через неделю, под вечер, когда птицы, устроившись на ветках, уснули, жильцы стали выглядывать на лестницу, потому что откуда-то изнутри дома неслось карканье не одной, а многих ворон. Потом они разом замолкли.
Откуда вороны в доме? Кто-то из жильцов даже проверил — не на чердак ли залетели? Но и там было тихо.
Рассказали председателю, какая странная история была в подъезде. Он ответил туманно:
— Полагаю — пристрелка, подготовка к наступлению.
Никто ничего не понял.
Ариадну и Родиона ребята пытались расспрашивать: что у них в подъезде случилось? Но Родион отвечал: «Не знаю», а у Ариадны был заговорщический вид, она поджимала губы, будто боялась, что неосторожное слово выскочит изо рта. И Балабол предложил Родиону редкую марку взамен «вороньей тайны» или фингал, что значит — синяк, выбирай что хочешь.