Во-первых, возможно ли (какие бы супермозги ни задействованы для решения задачи) действительно произвести копию «типа 97 обун индзики» всего через полтора года, располагая лишь карандашом и бумагой? «Хотя американцы никогда не видели машины „типа 97 обун индзики“, — уверяет Фридман, — их изобретательность породила удивительное физическое сходство с ней и, конечно, дублировала ее криптографически точно». Удивительно, но не опровергает ли он собственными словами свои же аргументы?

Во-вторых, как говорят, переплет основной кодовой книги, содержавшей японские дипломатические коды, пурпурного цвета. Если американцы раскололи код лишь с помощью дедукции и вычислений, то есть наверняка не видели самой книги, — почему они выбрали то же название для кода?

В-третьих, факт, что при публикации своей книги Кан столкнулся с проблемами, связанными с защитой государственных секретов, подверглась цензуре со стороны государственного департамента. Говорят, это цензура коснулась лишь тех частей, где идет речь о шпионской деятельности (включая радиосредства), направленной против Советского Союза и Китая; но все ли это так на самом деле?

На практике самый быстрый способ научиться читать код чужой страны — это просто выкрасть его. Естественно, украсть сам объект— значит просто выдать себя; другая сторона немедленно заменит код. Но незаметно создать копию кодировальной машины — кодовой книги, как в нашем случае, — нормальная практика в международной разведке; никто, кажется, и не думает утверждать, что ни Япония, ни США в то время не имели даже подобных намерений. Разослать по посольствам и дипломатическим миссиям машину «типа 97 обун индзики» и кодовые книги возможно только через курьеров, обладающих дипломатическим иммунитетом; откуда же уверенность, что за ними не следили, не воспользовались каким-то моментом в ходе долгого путешествия? Не исключено и то, что шпион добыл чертежи машины в Токио и доставил их в Шанхай, а оттуда они ушли в Америку.

Полученную через дешифровку кода «Пурпурный» информацию американцы называли «волшебной» («Magic»). Доступ к ней разрешили менее чем дюжине лиц, включая президента, министра обороны, министра военно-морского флота, государственного секретаря, начальника морских операций и его армейского коллегу. Этот факт дает пищу для всякого рода предположений.

В книге «Последний секрет Пёрл-Харбора», изданной в Америке после войны, утверждается, что американская группа дешифровальщиков получила в свое распоряжение ультиматум утром 6 декабря, и все четырнадцать частей основного текста расшифрованы между 4.00 и 6.00 утра 7 декабря восточного стандартного времени США. Автор книги — контр-адмирал Теобальд, в годы войны командовавший эсминцами Тихоокеанского флота.

Америка, готовая к войне разведок, разместила подслушивающие устройства в различных местах; японские дипломатические депеши, касающиеся американо-японских отношений, перехватывались флотской радиостанцией на Бейнбридж-Айленд, напротив Сиэтла. Японский ультиматум, напрямую перехваченный этой станцией, немедленно передан по телетайпу в Вашингтон; телеграмма, которую получило японское посольство (в отличие от современной практики), доставлена частной телеграфной компанией. Потому и вполне естественно различие в скорости, с какой они прибыли, и все-таки создается впечатление, что американцы слишком быстро получили текст, расшифровали его и перевели, а японское посольство проделало те же операции чересчур медленно.

Сообщение по ходу расшифровки доставлялось президенту, так что Рузвельт и Халл уже знали содержание японской последней ноты и что Япония собирается начать войну за несколько часов (возможно, более чем за десять) до начала атаки на Пёрл-Харбор.

Американцы расшифровали и сигнал «ветер восточный, дождь», который зарубежная коротковолновая станция NHK систематически передавала перед самым началом военных действий. Это «ветровое сообщение» упоминается в книге Кана; подобная же радиограмма, приказывающая дипломатическим агентствам на британской территории сжечь кодовые книги (также передавалась NHK: «Мы прерываем передачу сегодняшних новостей для сообщения специальной сводки погоды: ветер западный, ясно; ветер западный, ясно…»), упоминается в «Последнем секрете Пёрл-Харбора» со ссылкой на американские правительственные документы.

Неоспоримый факт, конечно, что передача коммуникации (чисто дипломатический процесс) имела место после начала военных действий и Япония не может избежать обвинений в совершении трусливого и предательского акта. Тем не менее, если американцы намерены и впредь считать Пёрл-Харбор «трусливым нападением», найдется ряд неловких серьезных вопросов, на которые следовало бы ответить.

Например, такой: если эта страна сумела расшифровать кодированные телеграммы японского министерства иностранных дел, пользуясь машиной «типа 97 обун индзики», то почему она не смогла раскодировать флотские коды, — короче говоря, действительно ли она не знала о надвигающейся японской атаке на Пёрл-Харбор?

Что касается хождения японских авианосцев, морская оперативная разведка США пришла к выводу, что на 1 декабря «Акаги» и «Кага» находились на юге Кюсю, а «Соруи», «Хирую», «Зуикаку» и «Сокаку» — в западной части Внутреннего моря.- Возможно, это результат ложных приказов, которые командование Объединенного флота рассылало с конца ноября, чтобы прикрыть перемещения ударной группы; отсюда видно — японские флотские коды в момент начала войны фактически не расшифрованы.

Никакая атака на Гавайи была бы невозможна, если бы шесть авианосцев, образующих основную ударную силу, находились у японского побережья. Пусть оперативная разведка пришла к ложному выводу, и допустим даже, японские морские коды не расколоты, — все равно на каком-то более высоком уровне вполне возможно догадаться, что Пёрл-Харбор в опасности.

Не только посол Крю предупреждал о возможности внезапной атаки Японии на Гавайи, — это и морской министр Нокс, и адмирал Ричардсон, и начальник морских операций Старк. Более того, ФБР уже какое-то время следило за шпионской активностью работника посольства Моримуры (Йосикавы Такео) в Гонолулу; дешифрованы его ранние шпионские донесения в Токио; кроме того, в Вашингтоне известно, что Япония проявляет необычный интерес к количеству и местоположению военных кораблей, стоящих на якоре в Пёрл-Харборе.