Днем 3 июля в Таврическом дворце Урицкий, как член ЦИК, принимал представителей воинских частей Петрограда.

В соответствии с решением совещания членов ЦК и ПК, Военной организации, комиссии рабочей секции Петросовета Урицкий порекомендовал 176-му запасному пехотному полку принять участие в мирной демонстрации 4 июля вместе с рабочими Нарвского района. Порядок и организацию шествия он поручил полковому комитету.

Чтобы подтвердить действенность постановления рабочей секции Петроградского Совета об организации мирной демонстрации, Урицкий сделал запись в книжке одного из солдат полка: «Завтра с утра явиться к Таврическому дворцу с лозунгом „Вся власть с. р. и с. д.“» и расписался: «М. Урицкий».

К предстоящей демонстрации 4 июля готовился и контрреволюционный лагерь — эсеровско-меньшевистская фракция ЦИК и Временное правительство.

Утром 4 июля над Петроградом свинцово нависли тучи. Сеялся мелкий дождик, чуть заметной водяной пылью покрывал тротуары и мостовую. К 12 часам хорошо организованное большевиками шествие рабочих разных районов города, солдат воинских частей и кронштадтских матросов со всех сторон приближалось к Таврическому дворцу. На Сенной площади, на углу Невского и Садовой, на Литейном проспекте и около Инженерного замка демонстрантов подвергли ружейному и пулеметному обстрелу.

Контрреволюция пролила кровь трудящихся, но не могла развеять ощущения силы демонстрантов. Представители рабочих, солдат и матросов вручили в Таврическом дворце свои требования руководству ЦИК о передаче власти Советам.

4 июля рабочие, солдаты и матросы целый день приходили к зданию Таврического дворца. Люди ждали ответа ЦИКа на свои требования взятия всей власти Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Временное правительство было деморализовано и не знало, чго делать, и сколько возможно затягивало заседание ЦИКа. В ответ на энергичные, настойчивые требования народа, обращенные к президиуму ЦИК, выйти к нему Церетели, пытаясь спрятать за наглостью свою растерянность, заявил:

— Стану я разговаривать с толпою хулиганов!

Уже вечерело, когда к зданию Таврического дворца подошел в полном боевом порядке, во главе со своим командиром 176-м запасный пехотный полк из Красного Села, Это был боевой полк, недавно вернувшийся с фронта и потерявший там половину своего состава. Полк прошел мимо стоящих в карауле солдат Волынского полка и расположился у подъезда дворца, составив ружья в аккуратные козлы.

Где-то совсем близко от дворца, на Шпалерной улице открылась артиллерийская стрельба. Бросив свои посты, волынцы побежали из здания. В панике заметались чиновники при ЦИКе. Заседание прервалось. Таврический дворец остался без охраны, и любая черносотенная группа могла начать провокационный погром. Об этом стало известно Урицкому.

Поправив пенсне, своей медленной медвежьей походкой Урицкий вышел к солдатам Красносельского полка. Негромко, но отчеканивая каждое слово, он распорядился:

— Товарищи красносельцы, стройтесь! Я приказываю вам занять караулы!

Эти простые слова были понятны и солдатам и офицерам. Раз так спокойно и четко этот человек в штатском костюме командует, значит, имеет право.

Разобрать ружья и построиться для дисциплинированного полка было делом минуты. К Урицкому подошел полковник и, держа руку под козырек, спросил:

— Где прикажете выставить караулы?

— Наружные — у всех входов и выходов из дворца, внутренние — у входов в зал заседаний.

Красносольцы бегом выполнили приказ полковника, а Моисей Соломонович вспомнил Красноярск. Как много ошибок было допущено тогда в революционной борьбе. Тогда думалось, что и большевики, и меньшевики, и эсеры должны действовать сообща. События этих дней выявили истинную природу Временного правительства, его контрреволюционную сущность и предательскую роль меньшевиков и эсеров, сдающих одну позицию за другой как русской буржуазии, так и силам мирового империализма. И еще подумалось: как хорошо, что теперь крепко связал свою жизнь с большевиками и что предстоящий VI съезд РСДРП (б) наконец решит вопрос о слиянии межрайонцев с большевиками.

Совместные действия рабочих, солдат и матросов всполошили лагерь буржуазной контрреволюции и ее меньшевистско-эсеровских пособников. Чтобы разрушить это единство, Временное правительство 7 июля отдало распоряжение об аресте Ленина. В тот же день были арестованы делегаты Центробалта, многие члены ЦИК и Петросовета, а в 176-м пехотном полку начато следствие об июльском выступлении полка.

Лишь один раз, 7 июля, представителю военной следственной комиссии полковнику Анохину прямо в Таврическом дворце удалось допросить Урицкого. Допрос этот больше походил на беседу. Однако юрист Урицкий сразу уловил намерение вежливого полковника: подготовить расправу над полковым комитетом.

— Как вы знаете, — говорил Урицкий, глядя прямо в глаза полковнику, — полк явился в полном составе с офицерами около 18 часов, выбрал делегатов для передачи своего заявления Центральному Исполнительному Комитету и отправился на отдых. Во время паники, около 21 часа, комендатура дворца назначила оставшуюся часть полка в караул.

Сделав вид, что он удовлетворен показаниями Урицкого, вежливо раскланявшись, полковник Анохин покинул Таврический дворец. Урицкий же, уже знавший об арестах, вспомнил приемы ухода от слежки, вышел из дворца со стороны Таврического сада…