В ночь с 24 на 25 октября в Смольный пришел Ленин, и события начали развиваться молниеносно. Загудел, заволновался Смольный. Поток людей, лязг оружия. На улице горят костры, у которых греются красногвардейцы. У входа броневики, пулеметы.

В эту ночь на 25 октября началось победное шествие восстания. Боевой деятельностью восставших рабочих руководит сам Ленин и его «стальная пятерка» в составе: Свердлова, Сталина, Бубнова, Урицкого и Дзержинского.

В своей речи об Октябрьской революции Ленин говорил:

«Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась.

Какое значение имеет эта рабоче-крестьянская революция? Прежде всего, значение этого переворота состоит в том, что у нас будет Советское правительство, наш собственный орган власти, без какого бы то ни было участия буржуазии. Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат и будет создан новый аппарат управления в лице советских организаций.

Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная, третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма».

Все члены «стальной пятерки» были революционерами, прошедшими долгий и трудный путь борьбы с самодержавием, познавшими царские тюрьмы и ссылки. Владимир Ильич Ленин лично определял каждому из пятерки место в руководстве восстанием.

Когда Урицкий узнал, какое место отводит ему Ленин в подготовке и осуществлении восстания, у него не было сомнений, справится ли он с такой ответственной задачей. Раз это нужно пролетарской революции — значит, сможет, значит, справится.

У каждого человека есть свой звездный час. Наступил он и для Моисея Соломоновича Урицкого.

Вот как пишет об этих днях и роли Урицкого в руководстве восстанием Луначарский:

«Далеко не всем известна поистине исполинская роль Военно-революционного комитета в Петрограде, начиная приблизительно с 20 октября по половину ноября. Кульминационным пунктом этой сверхчеловеческой организационной работы были дни и ночи от 24-го по конец месяца. Все эти дни и ночи Моисей Соломонович не спал. Вокруг него была горсть людей тоже большой силы и выносливости, но они утомлялись, сменялись, несли работу частичную. Урицкий, с красными от бессонницы глазами, но все такой жe спокойный и улыбающийся, оставался на посту…

Я смотрел тогда нa деятельность Моисея Соломоновича, как на настоящее чудо работоспособности, самообладания и сообразительности. Я и теперь продолжаю считать эту страницу его жизни своего рода чудом. Но страница эта не была последней. И даже ее исключительная яркость не затмевает страниц последующих.

У всякого человека есть особый запас сил, который появляется в критический момент. Так и эти люди работали, не смыкая глаз, как титаны, и надо заметить, что никто не работал так, как Урицкий. В самые ужасные моменты, когда казалось, что все летит к черту, также и в самые радостные, когда казалось, что победа уже в наших$7

А вот как позже опишет эти дни Мануильский:

«В то время, как М. М. Володарский объезжал полки, зажигая своей вдохновенной, пламенной речью веру в колеблющихся людях, в то время, как Г. И. Чудновский вел эти полки на штурм Зимнего дворца, Урицкий в Военно-революционном комитете… с изможденным лицом, с глубоко впавшими главами, отдавал в памятную ночь короткие приказания…

Мне вспоминается наша короткая встреча утром в буфете Смольного института, когда первая военная операция занятия телефонной станции и главного штаба была закончена.

Он вошел своей медленной раскачивающейся походкой с видом человека уставшего, но хорошо выполнившего порученное ему дело. Он удивительно напоминал в эту минуту врача, произведшего тяжелую и опасную для жизни больного операцию. Два чувства боролись на его лице: одно — спокойного удовлетворенного сознания, другое — некоторой тревоги, поскольку не миновала опасность.

А опасность, действительно, в эту минуту не миновала… Петроград стоял накануне судорожной вспышки юнкерского восстания, провоцированного теми самыми политическими деятелями, которые при помощи иноземных штыков безуспешно пытались подавить рабочих и крестьян России. В Москве лишь закипал бой, принявший впоследствии такие ожесточенные кровавые формы. Победоносная Октябрьская революция проявила слишком много великодушия к своим врагам. Она амнистировала и Краснова под Гатчиной, и Руднева в Москве, и Авксентьева и Гоца в Петрограде, она простила тем самым людям, которые впоследствии подняли мятеж против нее и вооружили преступную руку, вырвавшую у нас Урицкого.

Но это потом. Теперь же практически за одни сутки свершилось наконец то, к чему уже многие годы шел русский пролетариат. Свершилась пролетарская революция».

По прибытии в Смольный Ленин сразу вошел в кабинет, где расположился Военно-революционный цента ВРК.

— Все готово, — встретил Ленина Свердлов.

— Приступайте, — коротко распорядился Владимир Ильич.

Урицкий снял телефонную трубку. Откликаются верные Военно-революционному комитету воинские подразделения. Никаких записок, никакой бумаги. Все в голове. Скоро начали поступать первые сообщения: войска захватили вокзалы — ни один поезд не выйдет из Петрограда, ни одно воинское подразделение, поддерживающее Временное правительство, не выгрузится из эшелонов на перроны петроградских вокзалов.