Шрифт:
Первая поездка на фронт состоялась 20 сентября, через два месяца после открытия военных действий, и длилась всего пять дней.
Вторая – одиннадцать дней, с 21 октября по 2 ноября.
В то время, как мы читали, что король Италии, посещая фронт, постоянно находится чуть ли не на линии фронта огня, входит в малейшие подробности, Николай ограничивался тем, что в своём роскошном поезде доезжал до Ставки, вполне безопасной в отношении нападений со стороны врагов.
Со своей многочисленной свитой прихлебателей, помогающих Николаю нести тяжесть царских обязанностей, всегда сопровождаемый изобличённым изменником, военным министром Сухомлиновым, царь вносил только лишнее напряжение и беспорядок в суровый уклад тяжёлой боевой жизни, которая даже на Ставку наложила свою освежающую мощную печать…
Хотел было царь явиться туда и со своим немцем Фредериксом, и с «немецким святым» Гришкой Распутиным… Но против этого восстал взбалмошный, жестокий, но всё же прямой и честный Верховный Главнокомандующий Николай Николаевич…
И, конечно, если зависть подтолкнула Николая сместить своего опытного родича и самому в слабые руки взять жезл Верховного Главнокомандующего, то немало этому безрассудному решению помогли происки против великого князя со стороны царицы и её присных с Распутиным во главе…
Но об этом после.
Покончив с подписанием целого вороха бумаг, присылаемых в Ставку из Петрограда министрами, царь, как гласит официальный отчёт Дубенского, «посещал полки, несущие сторожевую службу при Ставке, обходил сторожевые посты и здоровался с донцами-казаками и гвардейцами-кавалеристами»…
Словом, всё, как полагается делать… во время больших летних манёвров…
«24 октября, днём – Николай обошёл все помещения лейб-гвардейского Гусарского полка и конюшни».
25 октября той же чести удостоились конюшни и все помещения лейб-гвардейского Конного полка…
Здесь Николай, после двух только месяцев войны, проронил:
– Рад видеть мою дорогую конную гвардию во время похода после первой половины войны и выдержанных ею геройских битв!..
Это было сказано полкам, только что потерпевшим полный разгром в Восточной Пруссии, сказано в первые дни войны, когда грядущее ещё было темно и мрачно…
А Николаю уже мнилось, что мировая бойня прошла половину страшного пути и вступает во вторую, заключительную фазу!..
Согласно записям придворного летописца, царь не ограничился посещением полковых конюшен, казарм и офицерских собраний на боевом фронте…
Он объезжал и тыловые города, посещал крепости: Осовец, Ровно, Брест, Белосток, Ивангород, Гродно, Люблин, Седлец…
Все те укрепления и места, которые потом были взяты врагом… Частью – по прямой измене среди немецких вождей русского народа, частью по недостатку снарядов…
Обходил Николай и лазареты, переполненные ранеными, измученными людьми. Давал им кресты, медали… Всё, как полагается по уставу и церемониалу.
Вот, например, разговор, отмеченный в «летописи» как особенно трогательный и значительный.
– Как ты был ранен? – спрашивает царь ефрейтора Василия Чекмарёва.
– Ручной гранатой, ваше величество!
– А вы разве близко так сошлись?
– Да вот, маленько подальше, как ваше величество стоите передо мною! – наивно ответил раненый, вероятно, удивлённый, что царственный вождь не знает, на каком расстоянии можно получить рану от разрыва ручной гранаты…
– А ты какой губернии?
– Костромской, ваше величество…
– А видел меня, когда я был в Костроме в 1913 году? – не утерпел, задал вопрос Николай.
Вот тяжелораненый, Кузнецов.
– Как ты себя чувствуешь?..
– Теперь легше стало! – ответил Кузнецов. И, видя, что царь не говорит о грозной войне, кипящей там, на фронте, не вспоминает о семье воина, оставшейся где-то в тёмной, задавленной деревенской глуши, сам добавил: – Поживём, опять пойдём сражаться с ерманцами. У нас там, в Расее, братья и отцы осталися…
Николай ничего не нашёлся сказать; одарил медалью Кузнецова, простого пастуха, «ласково посмотрел на раненого, улыбнулся ему и отошёл», как отмечено в «летописи»…
Вот другой, подпрапорщик Кочубей, раненный в боях при реке Сане.
– Большие бои были на Сане? – вдруг задаёт ему вопрос Николай, как будто не знает, что там творилось…
– Так точно, здоровые были бои! – по-солдатски отвечает Кочубей.
– Лезли? – звучит следующий вопрос Николая.
– Здорово лезли! – рапортует подпрапорщик.
– Желаю тебе скорее поправиться! – закончил свою «милостивую беседу» царь и отошёл…
В том же духе проходили и все остальные встречи с ранеными.