Все эти дела носят следы внимательного просмотра со стороны царя. Поля этих «дел» пестрят пометками, сделанными характерным почерком Николая, напоминающим женскую, а не мужскую руку… Целые абзацы подчёркнуты его рукой и снабжены вопросительными или восклицательными знаками…

Этому занятию царь, очевидно, предавался охотно, всею душой, как и чтению копий с разных чужих писем, доставляемых Николаю не только из московского и петроградского «чёрных кабинетов», но и из других таких же учреждений, существующих во всех почти главных городах России и Сибири…

Дело охраны, внутреннего и международного шпионства и провокации при последнем Романове было поставлено на «должную высоту»… Все донесения своих агентов царь не только прочитывал, но изучал, как и дела «охранки»…

И Николай «знал всё»!..

Знал, что на даче в Териоках, у А. Б. Петрищева, состоялось собрание комитета партии народных социалистов, в лице самого Петрищева, А. Роде с женою, профессора С. А. Венгерова, литератора Пешехонова, Мякотина, Богораза с женою, А. К. Леонтьева и неизвестной девицы… Знал, о чём шла речь на заседании этого комитета.

Охранное отделение, в просторечии «охранка», это учреждение идеально работало ради интереса и пользы своего венчанного хозяина.

Вот один из обнародованных в печати ярких примеров чистоты «охранной работы».

«Депутат Н. С. Чхеидзе, собрав у себя на квартире 9-го октября минувшего года 14 человек для обмена мнениями по вопросу о текущем политическом моменте и по поводу волнений в Туркестане, вряд ли мог думать, что среди его гостей – все они люди более или менее известные – был агент охраны. Между тем подробнейший доклад об этом собрании, представленный начальником охраны генерал-майором Глобачёвым, не оставляет никаких сомнений в том, что сведения о собрании получены не из вторых рук.

У Н. С. Чхеидзе присутствовали: А. Ф. Керенский, А. В. Пешехонов, В. А. Мякотин, сотрудник «Летописи» Ерманский, Б. О. Богданов, Н. Д. Соколов, В. В. Водовозов, представитель рабочей группы центрального военно-промышленного комитета Емельянов, две женщины: «Анна Петровна» и «Александра Васильевна» и ещё трое мужчин – один «сорока лет, блондин, высокого роста, с длинной бородой, спускающейся до половины груди», другой «тридцати лет, бритый, низенького роста, брюнет, еврейской национальности, называвший себя народным социалистом», и третий «тридцати пяти лет, среднего роста, рыжеватый брюнет (!) еврейского вида, довольно плотный, с небольшими усами». Кого подозревать? Кого надо было бояться? Рыжеватого брюнета, блондина или?..

Кто-то из историков сказал, что к концу мрачного XIV века каждый испанец делался шпионом шпиона. Останься старый режим на двадцать лет, он неминуемо довёл бы нас и до этого.

Или ещё такой случай. В донесении от 15 октября 1915 года сообщается: «Член петроградской городской управы В. Н. Новиков в беседе с одним частным лицом рассказывал про «расхождение» кадет следующее…» И далее приводится такой выразительный монолог г. Новикова, что даже чувствуются интонации его, и само собою напрашивается предположение, что это «частное» лицо тотчас же после беседы помчалось в охранку и под свежим впечатлением настрочило доклад, между прочим, вполне литературный, умелый и толковый.

Надо вообще заметить, что доклады писались отнюдь не канцелярским казённым стилем, обычно оставляющим после себя нечто похожее на ощущение от наждачной бумаги. В некоторых из них чувствуется темперамент писавшего, склонность к полемике, публицистический задор, мелькают даже цитаты из поэтов. Короче говоря, это были своеобразные рукописные газеты, посылавшиеся царю и нескольким избранным лицам, которым надо было знать о «настроениях». Иногда эти выпускавшиеся «на правах рукописи» газеты – «совершенно секретно», «совершенно доверительно» или просто «секретно» – заключали в себе одну лишь статью, скажем, передовую. Другие имели вид сплошного обзора печати – легальной или нелегальной. Третьи представляли «хронику», и надо отдать справедливость безвестным «сотрудникам»: их отчёты о собраниях, заседаниях и даже лекциях гораздо интереснее и объективнее таких же отчётов в периодической печати.

Но «охранка» освещала не только деятельность обывательской мошкары.

Сами «охранные пауки» большого и мелкого калибра – по долгу службы или из усердия – занимались взаимной «слежкой»; и результаты таких наблюдений представлялись по начальству, вплоть до… Николая II.

Вот некоторые из таких донесений и «осведомлении» более мелкого масштаба и, так сказать, домашнего характера.

Пристав Глобачёв сообщает полицмейстеру Значковскому «совершенно откровенную подробную аттестацию о нравственных и служебных качествах своих помощников Олифера и Войко». Первый описывается в самых привлекательных красках – «поведения трезвого, нравственных качеств одобрительных, карточной игрой не занимается, не любит проводить время (!) и ухаживать за женщинами», второй получает аттестацию менее похвальную: «ведёт обширный круг знакомств с женщинами, любитель азартных игр в карты, страшно высоко ценит свои служебные познания, в каковых слаб, и не дорожит службой, что было высказано, имея за спиной богатого отца».

Так пристав Глобачёв «совершенно секретно» пишет полицмейстеру Значковскому.

Повернём это маленькое зубчатое колесо, и оно приведёт в движение следующее. На документе, именующемся «Список приставов с аттестацией», уже характеризуется сам Глобачёв. Рядом с его именем стоит: «Распорядительный, энергичный пристав, но интриган».

Зубчатка движется и увлекает за собой новую, которая раскрывает перед нами аттестацию уже самого полицмейстера Значковского, аттестуемого, очевидно, градоначальником…