Прораб идет к мэру, а тот на совещании. Прождал его весь день, а он не появился. Пришел назавтра, секретарь его не пустила. Еще через день снова пришел, опять облом. Прорвался все-таки через неделю, Христофор Ульянович его принял, угостил кофе, отшутился и пообещал к концу месяца всю сумму выплатить. А тем временем детишки города уже вовсю играют в задарма отремонтированных садиках. Через месяц пришел прораб, а Илов возьми его да выгони. Надоел ты мне, говорит, пошёл вон. Прораб, которого рабочие уже душат своими намозоленными руками, кинулся в суд, наивный. Там сидит лучший друг Илова, хмурит брови, говорит общими фразами и тянет кота за хвост.

Стало это дело медленно и тягостно мурыжиться в суде. Короче, получили мужики-строители свои деньги частями только в мае следующего года и были несказанно рады, потому что уже и не чаяли поиметь свои копейки. И что удивительно? Ведь обманули их, но они снова придут к этому прохвосту, потому что безработица вокруг и никуда не денешься — семьи надо кормить. Кто тут плохой? Илов? Погодите рубить сплеча!

А представьте теперь, что был бы этот мэр принципиальным и честным. Тогда бы он сказал рабочим, что нет, мол, у меня денег, не выплачу я их вам вовремя, извините! И разве ж тогда въехали бы осенью детишки в отремонтированные садики? Нет, не въехали бы. А благодаря этому маленькому обману хитроумного Илова новый сезон в садиках прошел на «ура!». Кроме того, мэр успел еще и поднажиться на зарплате ремонтников. Когда деньги поступили на счет мэрии, он ссудил их на два месяца своему знакомому коммерсанту под проценты, рассудив, что рабочие еще чуть-чуть подождут, и получил с этого дела неплохие дивиденды.

Но при всем своем богатстве Христофор Ульянович одевался скромно и жил в соответствии с зарплатой мэра. О том, что его дети и внуки в Подмосковье благоденствуют, живут в трехэтажных теремах и ездят на дорогих иномарках, население областного города, за счет которого и преуспевали наследнички Илова, совершенно не знало.

Бывало, что иногда возникали забавные курьезы с фамилией и инициалами мэра. Местные корреспонденты различных СМИ строго-настрого были уведомлены, что нельзя писать инициалы мэра перед его фамилией, потому что написанное имеет смысл неприличный. Писать надо только полностью: «Христофор Ульянович Илов». Но журналисты столичного ТВ, которые брали интервью у мэра, почему-то не были предупреждены об этом факте, сами не догадались, и вот по первому каналу на всю Россию-матушку появилась физиономия мэра, которая вещала об успехах и достижениях в деле… в общем, неважно в каком деле, а под этой бровастой репой надпись: «Мэр города такого-то», и далее подпись — инициалы и фамилия. После этого случая иначе, чем было написано на телеэкране, никто мэра и не называл.

Но, несмотря на все эти перипетии, Христофор Ульянович продолжал восседать в своем кресле мэра, являлся почетным гражданином города, лауреатом различных премий и медалистом. За годы своей власти он оброс связями, понасажал везде своих людей и иногда вспоминал, как двоюродный дедушка геолог Рябиновский качал его на своих коленях.

На следующий день после банкета были выходные, а после них в кабинете мэра собрались для краткого совещания уже известные нам персоны — доктор наук Рябиновский и прокурор области Власов. К ним присоединилась пресс-секретарь губернатора некая Смирнова Наталья Семеновна. Это была женщина лет пятидесяти, сохранившая хорошую фигуру, обаяние, привлекательность и шарм. А прожитые годы давали ей опыт, сноровку, связи и, с помощью клана, к которому она тоже, без сомнения, принадлежала, давление на все СМИ в области.

Рябиновский вкратце рассказал детали происшествия, произошедшего на праздковании юбилея губернатора, поскольку все фабулу знали, пересказал диалог зарвавшегося Никитина и губернатора, а под завязку поведал «просьбу» губернатора отсудить у этого отступника его мебельную фабрику. С этими словами Рябиновский положил на стол перед Власовым папку с документами, касающимися владения Никитиным его производством. В деле где острым ногтем, где маркером уже были отмечены Рябиновским слабые места владения частной собственностью. Власов начал листать дело.

— Так я не понял, — спросил Христофор Ульянович, — нам этого Никитина надо на «край» поставить для того, чтобы он перед Лазаревым извинился, или это только повод, чтобы его с землей разровнять?

— Чтобы спесь с него сбить, — ответилРябиновский.

— Ну, чего, я думаю, зацепим, — просмотрев дело, выдал резюме Власов, — и не таких ломали. Еще на коленях приползет прощение просить, когда его фабрику опечатают. Мне он тоже не нравится.

— Да, до появления в наших краях Боброва я о нем и не слыхивал, — сказал Христофор Ульянович, — вылез, как фурункул.

— Пойдем по накатанной, — предложил Рябиновский. — Вы, господин Власов, организуйте, пожалуйста, дело, подключите опытных адвокатов. Ну что я вас учу, вы же все сами знаете.

Власов усмехнулся и сказал:

— Сделаем все по высшему классу, он и опомниться не успеет, как окажется голым и босым. Мне еще нужно, чтобы Христофор Ульянович подсобил.

— Счёт Никитина притормозить? — догадался мэр, у которого все банкиры были на подкормке.

— Да чтобы никто не подкопался, — кивнул Власов, — мы должны в любом случае быть ни при чем. Пусть девочка-оператор там забудет ввести какой-нибудь код или забеременеет, уйдет в декрет, или компьютер пусть зависнет. Это пусть банкиры придумают сами, они мужики ушлые. Сделают хорошо, а мы их потом отблагодарим. Пусть поваляют дурака в течение месяца-двух, пока мы этого Никитина обкладывать будем, чтобы ему нечем было защищаться.

— А в каких банках у него счета? — спросил Илов.

— Вот, здесь все записано, — протянул Христофору Ульяновичу листок Рябиновский, — номера счетов, банки: Пусть заодно поищут, нет ли у него где-то еще запасов на левых счетах?

— Могут быть и в кубышке деньги припрятаны, — подсказала Наталья Семеновна, — на черный день. И этих денег из кубышки Никитину может хватить, чтобы адвоката хорошего нанять. Это нам может сильно повредить. Кроме того, я слышала, что у него на фабрике как раз такой юрист высшего пилотажа работает, и, сколько его ни переманивали в другие места, он не уходит. Очень привязан к этому Никитину. Он может, перебить наших юристов, потому что дока в любых вопросах, несмотря на молодость.