Как же тогда случилось, что Гитлер ввязался в крупную войну, которой хотел избежать? Ответ надо искать не только в агрессивности Гитлера, но и в том поощрении, которое он в течение длительного времени получал со стороны западных держав, проводивших политику умиротворения и попустительства, а также во внезапном отходе их от этой политики весной 1939 года. Перемена политики была столь резкой и неожиданной, что сделала войну неизбежной.

С момента захвата Гитлером власти в 1933 году английское и французское правительства пошли ему на гораздо большие уступки, чем они были готовы сделать предшествовавшим германским демократическим правительствам. При каждом повороте событий они демонстрировали склонность избегать осложнений и уклоняться от решения трудных проблем.

В своих планах на будущее и в своей политике Гитлер руководствовался идеями, сформулированными им в выступлении перед своими главными помощниками и высшим генералитетом 5 ноября 1937 года, основной смысл которых был затем изложен в сохранившейся протокольной записи, составленной его военным адъютантом полковником Хосбахом. Подобные же идеи Гитлер излагал и раньше, например на совещании в феврале 1933 года, отчет о котором был составлен в то время генералом фон Вейхсом и найден в 60-х годах историком О’Нилом. Но доктрина, изложенная Гитлером в ноябре 1937 года, носит более четкий характер.

Она основана на предпосылке, что Германии необходимо более обширное «жизненное пространство» (лебенсраум) для своего растущего населения, если немцы хотят иметь возможность поддерживать свой жизненный уровень. По его мнению, Германия не может рассчитывать, что сумеет самообеспечить себя, особенно продовольствием. В равной мере она не может получать то, что ей необходимо, путем закупок за границей, поскольку это связано с более крупными расходами иностранной валюты, чем она может себе позволить. Перспективы расширения доли Германии в мировой торговле и производстве также ограничены тарифными барьерами других стран и недостатком денег у самой Германии. К тому же метод получения необходимых сырьевых ресурсов извне поставит Германию в зависимость от иностранных государств и в случае войны грозит ей голодной смертью.

Гитлер сделал вывод, что Германия должна приобрести более обширное пространство, пригодное для сельского хозяйства, в малонаселенных районах Восточной Европы. Было бы глупо надеяться, что ей добровольно уступят его. «История всех времен, в том числе Римской и Британской империй доказывает, что всякое расширение пространства может происходить только путем преодоления сопротивления, и причем с риском». Эту проблему необходимо решить, самое позднее, к 1945 году — «после этого периода можно ожидать лишь изменения обстановки не в нашу пользу». Возможные выходы будут блокированы, и неизбежно наступит продовольственный кризис.

Эти идеи шли гораздо дальше первоначального желания Гитлера вернуть территории, отнятые у Германии после первой мировой войны, но западным государственным деятелям, которые позднее будут притворяться, что они о них якобы ничего не знали, эти идеи не были незнакомы. В 1937–1938 годах многие из этих деятелей откровенно излагали свое подлинное мнение, конечно, не в публичных выступлениях, а в частных беседах. Они с большим сочувствием относились к стремлению Гитлера приобрести «жизненное пространство» и ставили его об этом в известность. Но они избегали излагать свои взгляды по вопросу, как можно побудить владельцев этих территорий уступить их, за исключением угрозы превосходящей силой.

Услужливость, с которой английское и французское правительства восприняли вступление немецких войск в Австрию и включение этой страны в «третий рейх», еще более разожгла аппетиты Гитлера. Дополнительное поощрение он получил, когда узнал, что премьер-министр Англии Чемберлен и министр иностранных дел Галифакс отклонили после захвата Австрии советское предложение о коллективных действиях против немецкой агрессии.

Поскольку английское правительство, казалось, молча потворствует восточной экспансии Германии, Гитлера неприятно удивила резко негативная реакция англичан и предпринятая ими частичная мобилизация вооруженных сил, когда он в сентябре 1938 года «надавил» на Чехословакию. Но после того как Чемберлен уступил его требованиям и активно помог ему навязать немецкие условия Чехословакии, Гитлер сделал вывод, что мимолетная угроза сопротивления была не чем иным, как операцией по спасению лица. В не меньшей степени его ободряла пассивность французов. Поскольку они с такой готовностью предали своих чешских союзников, обладавших наиболее боеспособной армией из всех малых государств Европы, [4] казалось невероятным, чтобы французы пошли на войну ради защиты кого-либо из своих оставшихся союзников в Восточной и Центральной Европе. Поэтому Гитлер посчитал, что он может без всяких опасений завершить в ближайшее время ликвидацию Чехословакии, а затем расширить свою экспансию на Восток.

Вначале он не замышлял выступить против Польши. Польша, так же как и Венгрия, помогла ему создать угрозу Чехословакии с тыла и тем самым добиться капитуляции Чехословакии перед его требованиями. [5] Гитлер был склонен на какое-то время принять Польшу в качестве младшего партнера при условии, что она вернет порт Данциг и предоставит Германии свободный доступ в Восточную Пруссию через «Польский коридор». Даже 25 марта 1939 года он заявил главнокомандующему сухопутными войсками, что «не хочет решать вопрос о Данциге путем применения силы». Но Гитлер изменил своё решение под влиянием неожиданного шага Англии, предпринятого ею после его новой акции в другом направлении.