Стихотворения (Полное собрание стихотворений)
вернуться

Иванов Георгий Владимирович
Шрифт:

<1916>

574–576. СТИХИ О ПЕТРОГРАДЕ

1

На небе осеннем фабричные трубы, Косого дождя надоевшая сетка. Здесь люди расчетливы, скупы и грубы, И бледное солнце сияет так редко. И только Нева в потемневшем граните, Что плещется глухо, сверкает сурово. Да старые зданья — последние нити С прекрасным и стройным сияньем былого. Сурово желтеют старинные зданья, И кони над площадью смотрят сердито, И плещутся волны, слагая преданья О славе былого, о том, что забыто. Да в час, когда запад оранжево-медный Тускнеет, в туман погружая столицу, Воспетый поэтами, всадник победный, Глядит с осужденьем в бездушные лица. О, город гранитный! Ты многое слышал, И видел ты много и славы, и горя, Теперь только трубы да мокрые крыши, Да плещет толпы бесконечное море. И только поэтам, в былое влюбленным, Известно Сезама заветное слово. Им ночью глухою над городом сонным Сияют туманные звезды былого…

2

Не время грозное Петра, Не мощи царственной заветы Меня пленяют, не пора Державныя Елизаветы. Но черный, романтичный сон, Тот страшный век, от крови алый. …Безвинных оглашает стон Застенков дымные подвалы. И вижу я Тучков Буян В лучах иной, бесславной славы, Где герцог Бирон, кровью пьян, Творил жестоко суд неправый. Анна Иоанновна, а ты В дворце своем не видишь крови, Ты внемлешь шуму суеты, Измену ловишь в каждом слове. И вот, одна другой черней, Мелькают мрачные картины, Но там, за рядом злобных дней, Уж близок век Екатерины. Година славы! Твой приход Воспели звонкие литавры. Наяды в пене Невских вод Тебе несли морские лавры. Потемкин гордый и Орлов, И сердце русских войск — Суворов… Пред ними бледен холод слов, Ничтожно пламя разговоров! Забыты, как мелькнувший сон, И неудачи, и обиды. Турецкий флот испепелен, Под русским стягом — герб Тавриды. А после — грозные года… Наполеона — Саламандра Померкла! Вспыхнула звезда Победоносца-Александра. И здесь, над бледною Невой, Неслись восторженные клики. Толпа, портрет целуя твой, Торжествовала день великий. Гранитный город, на тебе Мерцает отблеск увяданья… Но столько есть в твоей судьбе И черной ночи, и сиянья! Пусть плещет вал сторожевой Невы холодной мерным гимном, За то, что стройный облик твой, Как факел славы в небе дымном!

3

А люди проходят, а люди не видят, О, город гранитный, твоей красоты. И плещутся волны в напрасной обиде, И бледное солнце глядит с высоты. Но вечером дымным, когда за снастями Закат поникает багровым крылом, От камней старинными веет вестями И ветер с залива поет о былом. И тени мелькают на дряхлом граните, Несутся кареты, спешат егеря… А в воздухе гасит последние нити Холодное пламя осенней зари.

<1916>

577

Я слышу святые восторги Победы — и чудится мне Святой полководец Георгий На белом крылатом коне. С веселою песней солдаты Без страха идут умирать, Ведь он, полководец крылатый, Ведет нашу грозную рать. И клонятся вражьи знамена, И славится имя Твое, И черное сердце дракона Разит золотое копье.

<1916>

578. ВЕРХАРН

Мы все скользим над некой бездной, Пока не наступает час… Вот рок туманный и железный Похитил лучшего из нас! Блеснули тяжи, и колеса По гладким рельсам пронеслись, Да искры — золотые осы Снопом сияющим взвились. Судьба ль шальная так хотела, Чтоб в тихий сумеречный час На полотно упало тело Поэта — лучшего из нас?.. Или простой, нелепый случай… Не все ли нам равно — когда Стих вдохновенный, стих певучий Уже оборван навсегда! Судьба поэта! Жребий сладкий Изведать: мудрость, славу, страсть И с гулкой поездной площадки На рельсы черные упасть! Нет, знаю я, не случай это Слепой, без смысла и вины — Судьба великого поэта, — Судьба родной его страны. Поля отчизны процветали, Дыша и славя бытие — Ее железом растоптали И кровью залили ее! И поезд, что над славным телом С тяжелым грохотом прошел, Сияет перед миром целым Немой и горестный симв л! Убита плоть! Но дух чудесен, Еще вольней свободный дух… Верхарна вдохновенных песен Навеки не забудет слух. Как бесконечно лучезарна Вовеки будет жить она, Страна Альберта и Верхарна, Великой доблести страна!

<1916>

579. СВЯТОЧНАЯ ПОЕЗДКА

Настали солнечные святки, И, снег полозьями деля, Опять несут меня лошадки В родные дальние края. Мороз и снег. Простор и воля. Дорога ровная долга. Задорный ветер веет волей, Блестит зеленая дуга. И колокольчик подпевает Веселым звоном ямщику. И сладко сердце забывает Свою тревогу и тоску. Мы все томимся и скучаем И долю грустную клянем, Мы ночью звезд не замечаем И солнца мы не видим днем. Но стоит только город бросить — И снова оживаешь ты, Вновь сердце бьется, сердце просит Простой и ясной красоты. Душой овладевает нега Пустых таинственных полей. И что тогда милее снега И ветра вольного милей? …Плетень разломанный и шаткий Отбросил голубую тень. Но резвые — летят лошадки, И вот — уж далеко плетень. Леса на горизонте, иней, Темнеет издали река, А в небе — золотой пустыни Плывут, слетая, облака. Скрипят полозья, точно лыжи, И напевает бубенец, Что с каждым шагом ближе, ближе Дороги сладостной конец. Как хорошо проснуться дома (Еще милей, чем дома лечь!) Все там любимо и знакомо; Трещит натопленная печь. Как хорошо напиться чаю В столовой низкой, в два окна, Где, верно сердцу отвечая, Покоем веет старина. И сладко знать, что в самом деле Прийдут волхвы, зажгут звезду, Что две счастливые недели Я в этом доме проведу.

<1916>

580

Теплятся жаркие свечи В сельских убогих церквах, Тихие слышатся речи, Тихое горе в глазах. Ветер шумит над деревней, Веси пылью поит, Рядом с старушкою древней С мальчиком баба стоит. Низки земные поклоны. Милой-то нынче — солдат. В темных окладах иконы Хмуро и тускло глядят. Вспомнить ли луг изумрудный, Теплое солнце весной? Дети… И справиться трудно, Горько работать одной. Знаю, родная, что горько. Бога покрепче моли. Уж занимается зорька Красной победы вдали. Сила немецкая гнется, Глохнет в неравном бою. Скоро и милый вернется В темную хату твою.

<1917>

581. КУЛИКОВО ПОЛЕ

Когда я слышу — ветер воет, Морозным снегом в окна бьет, Что сердце тайно беспокоит, О чем тоска ему поет, Я слышу, словно отзыв тайный, И, через сумрак голубой, Неизъяснимый и печальный Шуршит таинственный прибой. Растет неясная тревога: Зовет куда, о чем поет?.. Нагие ветки шепчут строго, Морозный ветер в окна бьет. Вот — отступает все живое В объятья мглы, в пределы сна. Я вижу поле роковое, Где кости павших и луна. Давно здесь рокотали громы И стрел врывалися дожди — Разбиты крепкие шеломы, Недвижны павшие вожди. Глядит луна холодным взором, Дробится в омуте ручья; Над полем крадется дозором Глухая сила воронья. Но нет! Бегут виденья ночи, И, зыбкой славою горя, С улыбкой смотрит мертвым Над Русью вставшая заря. Да, много павших в битве славной, Но подвиг светлый совершен — В борьбе тяжелой и неравной Татарский латник побежден. О, поле, поле Куликово, Ты первый луч средь черной мглы! Достойно имени какого, Какой достойно ты хвалы. Навстречу вражеским преградам, Любовью к родине святы, Удельный князь и ратник рядом Несли тяжелые щиты. Пусть гневно кличет ворон черный; Мы знали — царь всевышний благ, Мы знали, что нерукотворный Над Русью светлый веет стяг. Да, мы падем за честь отчизны, Мы все костьми поляжем тут, Но даже имя нашей тризны Потомки — славой назовут. Несите братские молитвы О всех, о всех, кто пал в бою, В великий день великой битвы Погиб за родину свою. И, сквозь свинцовый мрак столетий, Пожаром сладостным горя, Моленья пламенные эти Златит нетленная заря!