На другом конце рации раздался смех. Рот Шэнны широко открылся. Господи, эти люди так черствы. Она вернулась к Филу и его рации.

— Могу я поговорить с вашим начальником?

Фил робко посмотрел на нее.

— Это и был мой начальник. — Он нажал на кнопку. — Говард, не подойдешь сюда, пожалуйста?

— О да, — ответил Говард. — Ни за что не пропущу это.

Звуковой сигнал.

Фил сунул рацию в карман.

— Он сейчас поднимется.

— Прекрасно. — Шэнна осмотрелась в комнате, но не обнаружила телефон. — Не могли бы вы позвонить 911?

— Я… я не могу. Господину Драганести это не понравится.

— Господину Драганести не может уже ничего нравиться.

— Пожалуйста! Доверьтесь мне, все будет в порядке. — Фил посмотрел на свои часы. — Просто подождите пару часиков.

Подождать? Через пару часиков он станет еще мертвее? Шэнна шагала туда-сюда по комнате. Черт возьми, как Ромэн мог умереть? Он выглядел таким сильным и здоровым. Это, должно быть, был удар или сердечный приступ.

— Мы должны уведомить кого-то из родственников.

— Они все умерли.

Нет семьи? Шэнна остановилась. Бедный Ромэн. Он был совсем один. Как и она. Волна печали окатила ее — печаль по тому, как все могло быть. Больше она никогда не посмотрит в его золотистые глаза. И не ощутит его объятий. Она прислонилась к столбику кровати и пристально посмотрела на его красивое лицо.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошел мужчина средних лет. На нем были штаны цвета хаки и синяя рубашка-поло, как и у Фила. На талии у него был пояс с такими полезными вещами, как пистолет и фонарик. Он был похож на бывшего футболиста, с толстой шеей и горбатым носом, явно не раз сломанным. Он выглядел бы довольно отталкивающим, если бы локон, прикрывающий его лысину, не был бы таким заметным, и его глаза не искрились бы юмором.

— Мисс Велан? — Его голос был гнусавым из-за поврежденного носа. Наверное, он храпит так громко, что его слышно в Джерси. — Я Говард Барр, начальник дневной службы безопасности. Как вы?

— Жива, чего нельзя сказать о вашем работодателе.

— М-м-м… — Говард посмотрел на кровать. — Он и правда мертв, Фил?

Глаза Фила расширились.

— Нет. Конечно, нет.

— Хорошо. — Говард хлопнул в ладоши и потер руки. — Здесь все ясно. Не желаете ли пройти на кухню и выпить чашечку кофе?

Шэнна моргнула.

— Извините? Вы… вы не собираетесь проверить тело?

Говард поправил свой ремень и подошел к кровати.

— По мне, так он выглядит прекрасно, хотя это чертовски странно, что он спит здесь. Не припоминаю случая, чтобы г-н Драганести спал в чей-то кровати.

Шэнна стиснула зубы.

— Он не спит.

— Думаю, я знаю, что случилось, — сказал Фил. — Я видел его этим утром в начале седьмого, он спускался по лестнице с мисс Велан на руках.

Говард нахмурился.

— В начале седьмого? Солнце уже встало.

Ужасающая догадка возникла у Шэнны.

— Он нес меня?

— Да, — ответил Фил. — Хорошо что я подоспел, парню было нелегко.

Шэнна отдышалась. О нет.

Фил пожал плечами.

— Я полагаю, что он слишком устал, чтобы вернуться в свою комнату.

Шэнна осела на кровать рядом с ногами Ромэна. О Боже, она была слишком тяжелой для него, чтобы ее нести. Она вызвала у него сердечный приступ.

— Это ужасно. Я… я убила его.

— Мисс Велан. — Говард сердито посмотрел на нее. — Это абсолютно невозможно. Он не мертв.

— Конечно, мертв. — Она взглянула на его тело в нескольких дюймах от нее. — Я больше никогда не буду есть пиццу.

Фил и Говард обменялись взволнованными взглядами. Их рации подали звуковой сигнал.

Говард первый ответил.

— Да?

Послышался шероховатый голос.

— Рэдинка Холстеин только что вернулась из магазина. Она предлагает мисс Велан присоединилась к ней в комнате.

— Хорошая идея. — Говард явно вздохнул с облегчением. — Фил, ты проводишь мисс Велан?

— Конечно. — Фил выглядел таким же успокоенным. — Сюда, мисс.

Шэнна помедлила, глядя на Ромэна.

— Что Вы сделаете с ним?

— Не волнуйтесь. — Говард вновь поправил свой ремень. — Мы переместим его в его спальню. И через несколько часов, когда он проснется, Вы оба вдоволь посмеетесь над этим.

— Да, конечно.

Шэнна поплелась в холл рядом с Филом.

Они тихо спускались по лестнице. Только вчера вечером она поднималась по этой же лестнице с Ромэном. В нем было что-то такое — затаенная печаль — что побуждало ее приставать к нему и заставлять смеяться. И когда он действительно смеялся, он казался настолько удивленным этим, что она чувствовала себя вдвойне вознагражденной.