— Я ничего не могу с ними сделать. Они не знают, как выжить без покровителя.

— Да ты шутишь! Сколько еще столетий им нужно, чтобы повзрослеть?

— Они были преобразованы во временах, когда женщины не работали на равных с мужчинами. Они беспомощны, и я за них в ответе.

— Но, на самом деле, они тебе не нужны?

— Боже, нет! Я их унаследовал, когда стал мастером Ковена, в 1950 году. Я не могу даже запомнить все их имена. Я проводил все свое время строя Роматэк и работая в лаборатории.

— Хорошо, если тебе они не нужны, передай кому-нибудь еще. Наверняка, есть множество одиноких вампиров-мужчин рядом, умирающих от желания составить компанию хорошей, мертвой женщине!

Гнев Ромэна забурлил вновь:

— Так получилось, что я один из таких мертвых людей.

Шенна сложила руки на груди:

— Ты и я … мы такие разные. Не думаю, что у наших отношений есть будущее.

— Еще прошлой ночью я полагал, что тебя все устраивает, — кровь Господня, она не может оставить его. Он ей не позволит! И они — очень похожи. Шенна понимает его, как никто другой.

— Я не могу… я не стану заниматься с тобой любовью, когда эти женщины снова и снова пытаются присоединиться к нам. Я этого не потерплю!

Ярость вскипела в Ромэне с новой силой:

— Ты не убедишь меня, что тебе не понравилось. Я знаю, ты умирала от наслаждения. Я был в твоей голове.

— Но это было вчера! Теперь все, что я могу чувствовать — это стыд…

Ромэн с трудом сглотнул:

— Ты стыдишься того, что сделала? Ты стыдишься меня?

— Конечно, нет! Но меня бесит, что эти женщины претендуют на тебя. Думают, будто имеют право находиться с нами в спальне…

— Но я не позволю им! Они не имеют значения, Шенна. Я буду блокировать их, сколько потребуется.

— Тебе не пришлось бы никого блокировать, если бы их здесь не было. Неужели ты не понимаешь? Я отказываюсь делить тебя с ними. Они должны уйти.

Ромэн задержал дыхание. Боже мой! Вот она, настоящая причина. Дело не в том, что Шенне стыдно или безразлично. Совсем даже не безразлично. Шенна хочет быть с ним. Она хочет, чтобы он принадлежал ей одной.

Шенна широко раскрыла глаза и отступила на шаг:

— Я… я не должна была так говорить…

— Но это правда?..

— Нет. — Шенна прислонилась к его столу. — Я … я не могу предъявлять на тебя какие-либо права. И глупо ожидать, что ты полностью изменишь свой образ жизни из-за меня. Думаю, наши отношения в любом случае долго не продлятся.

— Нет, продлятся… — Ромэн сделал шаг в ее сторону. — Ты хочешь меня… Ты хочешь всю мою любовь и всю мою страсть только для себя…

Шенна вновь отступила и натолкнулась на бархатный топчан:

— Знаешь, мне пора…

— Ты не хочешь делить меня, так ведь, Шенна? Ты хочешь, чтобы я принадлежал только тебе?

Ее глаза вспыхнули:

— Чего уж там, я не всегда получаю то, что хочу, не так ли?

Он обхватил ее плечи:

— Но не в этот раз.

Ромэн приподнял ее и усадил на высокий изогнутый край красного бархатного топчана.

— Какого…?

Он легонько толкнул ее, и Шенна легла на спину.

— Что ты делаешь? — Она пыталась сесть, приподнявшись на локтях. Но это не удалось, ее бедра все еще находились на высокой спинке топчана.

Ромэн снял с нее белые кроссовки и бросил на пол.

— Только ты и я, Шенна. И никто не узнает, что мы здесь делаем.

— Но…

— Абсолютная уединение… — Ромэн расстегнул молнию на ее брюках и стянул их, — Точно так, как ты хотела.

— Подожди минуту! Это по-другому. Это … по-настоящему.

— Ты чертовски права, так и есть. И я готов «по-настоящему», — он с удовольствием отметил ее красные кружевные трусики. Кровь Господня. Секс. Реальный.

— Ромэн, мне нужно подумать.

— Думай. Только быстро. — он поглаживал красное кружево, — Потому что я это.

Шенна смотрела на него широко раскрыв глаза, ее грудь поднималась и опадала в такт учащенному дыханию.

— Э… Твои глаза… они красные… И горят…

— Это означает, что я готов любить тебя.

Шенна нервно сглотнула. Она опустила взгляд на его обнаженную грудь:

— Это ведь очень важный шаг вперед, ты понимаешь?

— Понимаю. — он ласкал пальцами ее плоть сквозь кружево. Настоящий, реальный секс со смертной. — Если ты захочешь, чтобы я остановился, только скажи! И я остановлюсь. Я никогда не хотел сделать тебе больно, Шенна.