Я улыбнулся. Вид у Андо был забавный. Над ухом белело куриное перо, остатки волос на голове, обычно старательно зачесанные набок, торчали сейчас в разные стороны.

— Подобный вопрос должен задать я. Это мой номер.

— Ваш?! — Андо совершенно растерялся. — Дежурный сказал, что здесь жил… Нет-нет. Вы шутите, Сигэки-сан… Вы всегда шутите.

— Шутил, дорогой Андо. И это было давно… Теперь мне отчего-то грустно.

Я закрыл дверь и прошел в номер.

— Не смотрите на меня так испуганно, Андо. Вам ничего не угрожает. Вообще с двух часов ночи никому ничего не угрожает, если не считать русского плена.

Андо ничего не понимал и таращил на меня свои большие глаза. Ему хотелось сказать еще раз: «Вы шутите, Сигэки-сан…» Так мне показалось. Но он не сказал. Андо догадывался, что это не шутка.

— Простите, господин капитан, я стал плохо разбираться во всем. Что происходит?

— Если вас интересует судьба Дайрена, то она решена. Ночью высадился русский десант. Если не понятна причина моего появления здесь, уделите мне пять минут — и я объясню. Всего пять минут из тех тридцати, что остались в вашем распоряжении. В семь часов вы должны быть в миссии…

— Вы все знаете, Сигэки-сан, — смутился Андо.

— Не все. Ровно столько, сколько положено знать офицеру для особых поручений штаба Дайренского военного округа. А честно говоря, мне хотелось бы знать еще меньше. Например, не знать, что вы здесь, что приказ генерал-лейтенанта выполнен, что проклятый доктор не хочет марать руки…

Я говорил, а глаза Андо расширялись и расширялись, и казалось, они вот-вот вылезут из орбит. Чужая осведомленность напугала его. Он, видимо, считал свое поручение сверхсекретным и чрезвычайно ответственным, а тут — разоблачение! Мне стало как-то неловко за ту бесцеремонность, с которой я ворвался в тайну Андо.

Но я ошибся. Бедный Андо меньше всего думал о себе. Он, оказывается, тревожился за полковника Такеоку и своих товарищей по миссии.

— Доктор, значит, отказался… — произнес он со вздохом. — Что же теперь будет? Куда они денут труп?

Труп! Вот почему осекся Такеока, когда сказал: «Мы не слышали выстрелов. Ни одного выстрела не было в течение ночи». Были выстрелы. Во дворе миссии выполняли тот самый приказ генерал-лейтенанта Янагиты, о котором сообщил мне десять минут назад полковник. Кого же они убили?

Я был далек от мысли, что убит известный мне человек. Не только известный, но и связанный со мной своей тайной. Поэтому я довольно спокойно сказал Андо:

— Куда-нибудь денут. Полковник Такеока найдет выход из положения.

— Его надо предать кремации, — пояснил Андо. — Следы не должны остаться. Если русские обнаружат труп в миссии…

Он боялся русских. Именно русских. И страх этот не был лишь страхом Андо. Что ему, рядовому чиновнику, до каких-то событий в миссии. Сам он не стрелял. Не мог стрелять. Андо просто не способен на такое. Это же казнь. Обыкновенное убийство по приказу начальника. Стреляли другие. Он даже не видел ничего. Спрятался в своей комнатке и зажал уши ладонями…

— До сдачи Дайрена еще много времени, — успокоил я Андо. — Следы общими усилиями сотрут. Вы ведь тоже этим заняты. — Я кивнул на разбросанные по кровати одеяла и подушки.

Андо мог смутиться, мог сделать вид, что не понимает меня, мог, наконец, кивнуть: да, мол, приходится заниматься чужим делом. Но Андо был наивен и доверчив, он сказал:

— Здесь ничего нет… Третьего дня вещи перенесли в миссию. Он собирался этой ночью исчезнуть из Дайрена.

Странное совпадение. И мы этой ночью намеревались покинуть город. Янагита намекал на близкий отъезд: «Будьте готовы каждую минуту!» Что еще можно подумать, услышав подобное предупреждение в конце дня?

— И все-таки вы что-то искали.

— Документы… Полковник подозревал, что они спрятаны в столе или кровати.

— Для кого спрятаны?

— Не знаю. Вероятно, для русских. Прислуга могла обнаружить и передать кому следует.

— Сложная комбинация, — заметил я иронически. — Если существовала подобная идея, ее можно было осуществить другим, более надежным способом. Связаться с русскими в Дайрене несложно.

— Может, не для русских…

— Тем более. В городе масса коммерческих представителей, корреспондентов газет, просто иностранцев — отдай кому угодно. Зачем прятать документы в постель? Это же не деньги, прислуга бросит их в урну.

— Я тоже так думаю.

Мне очень хотелось узнать имя человека, занимавшего тридцать второй номер. Спросить у Андо я не решался. Нельзя было спросить. Что после этого стоил бы весь разговор, начатый мною так свободно и так уверенно, с такой претензией на полную осведомленность. Даже намек разоблачил бы меня, унизил, превратил в дешевого провокатора, и я пал бы в глазах доверчивого Андо. А я ценил этого человека, как-то по-своему даже любил. Пусть лучше обман. Уловка, к которой я прибег, оправдывалась необходимостью — мне надо было получить адреса явок. И Андо мог их дать лишь человеку, посвященному во все тайны военной миссии, знающему даже то, чего не знает полковник Такеока.