«Итак, что мы имеем? Мы имеем Ифи, которые к нынешнему порядку вещей никакого отношения не имеют и вообще очень странные создания. Они с незапамятных времен здесь были, есть, и, по всей вероятности будут есть, если у них не отобрать еду», – размышлял Лис, скармливая очередной пирожок весьма прожорливому Шиму.

«Еще мы имеем некого пришельца, который появился примерно тысячу лет назад и установил тот порядок, который есть сейчас. И новое «живое» обличье мира – тоже его рук работа. Мда. А по мнению Ифи, мир и до него был живым, но нам этого не понять. Наши легенды гласят, что пришелец был эльфом, сумеречным. А Шимы, тьфу, Ифи, даже людей от эльфов не отличают, не говоря уже про другие расы. Мы для них все одинаковые. Забавно… остается только до конца понять: сколько вымысла в наших сказаниях, а сколько правды. Но, похоже, правды не так уж и мало. А что, если и легендарный лабиринт с троном Повелителя не вымысел?»

– Эй, Шим, а что ты знаешь про лабиринт и про трон Повелителя? – Тайрен решил не ходить окольными путями, а спросить напрямик. Непохоже, чтобы Ифи вообще был способен держать язык за зубами… и эльф был поражен, увидев, как пристально-изучающе сузились глаза Шима.

– А тебе зачем? Есть и лабиринт, есть и трон. Но есть и Повелитель. Большего я тебе не скажу. Не с руки нам, Ифи, чтобы кто-то знал, где сердце этого мира и как до него добраться. Нынешний Правитель нас устраивает, а другой придет – кто знает, что с миром сделать захочет. Это вам, чужакам, все равно. А нам – нет, – Шим стал необычайно серьезен, и Лис догадался, что большего добиться невозможно. Какое-то невероятное упрямство просто повисло в воздухе, давая понять, что сказано и так слишком много – вполне достаточно, чтобы Тайрен больше не сомневался в правдивости легенды.

Пересекать клан оборотней днем было одним удовольствием, ночью – совсем другим. Редкие встречные, спешащие по своим делам, с нескрываемым любопытством рассматривали весьма привлекающую к себе внимание троицу. Богато одетый эльф с растрепанной рыжей гривой, спадающей на круп лошади, забравшийся в седло с ногами и совершенно забывший о стременах и уздечке. Лошадка, простенькая, ничем не приметная, совсем не «эльфийская». И довершало картину весьма странное крылатое белкообразное существо ярко-синего цвета, прочно оккупировавшее плечо вышеозначенного эльфа и сосредоточенно жующее пирожок.

Проезжие дивились, протирали глаза и снова любопытно всматривались в троицу. У них в голове не укладывалось как благородный светлый (это было слишком узнаваемо) может так сидеть на лошади, и что более возмутительно (Владычица Всемогущая, Святые Небеса и Подземные Шимы – до чего докатились светлые) – курить трубку. На такой «неправильной» лошади – сельская коняга никак не вязалась с общепринятыми представлениями об утонченных изысканных скакунах, на каких в основном и ездили Благородные Светлые Эльфы. И уж совсем не вязалось со всем этим существо на плече наездника. Мало того, что оно было лазурного цвета, так еще и являлось странной помесью белки и нетопыря. Перепончатые крылья были расправлены под мягкими лучами солнца, пушистый хвост болтался из стороны в сторону, как у восторженного щенка… или раздраженного кота. Ушки с кисточками изредка подрагивали, когда существо в очередной раз откусывало пирожок. И всё бы ничего, если бы мордашка существа не была… вполне человеческим, вернее, даже детским лицом – с той лишь разницей, что и его покрывала всё та же синяя мелкая бархатная шерстка. Более того, Оно разговаривало с эльфом, для привлечения внимания дергая его за ухо, – и эльф ему отвечал. Подобная несуразица грозила надолго остаться в кошмарных снах случайных проезжих, волею судеб оказавшихся на Большом тракте через Клан оборотней в этот злополучный для них день.

Эльф одаривал проезжих высокомерным взглядом, после чего тут же прыскал в кулак, подавляя приступы смеха, совсем не благородного, надо заметить, и уж точно не эльфийского.

Вечер подкрался незаметно – имеется такая вот нелепая привычка у этих самых вечеров. Но Проклятый лес со своими сюрпризами был пройден засветло, и Лис не очень-то переживал о ночевке. Вернее сказать, вообще не собирался останавливаться на ночлег. Мерно покачиваясь в седле, Тайрен дремал. Выдохшийся за день от болтовни и постоянного жевания Ифи давно уже видел десятый сон, предварительно внаглую забравшись к эльфу за пазуху.

За день совместного путешествия Лис уже свыкся с беспардонностью бирюзового Шима, окончательно убедившись, что пресечь подобное поведение можно, лишь удавив вышеозначенного нахала собственным ремнем. Но поскольку Тайрен не причислял себя к истребителям редкостных – хм, зверьков? – ему оставалось лишь смириться со своим спутником.

Тишину вечерних сумерек нарушил пронзительный свист, вслед за которым более тонко свистнула стрела, пролетев над головой Тайрена. Лис открыл глаза.

– Эй, осторожней вы там, шкуру попортите! – праведно возмутился выдернутый из сладкой полудремы эльф.

– Слезай с лошадки да кошель гони, может, и шкура цела останется, – произнес некто, выходя из придорожных кустов.

«Некто» оказался разбойником. Такой вывод Тайрен сделал не столько по внешнему виду молодчика, сколько исходя из требований оного. За говорившим потянулись и прочие. Лис оказался лицом к лицу с небольшой ватагой дорожных грабителей. Окинув беглым взглядом работников ножа и топора, эльф сделал для себя неутешительный вывод. Неутешительный в плане скуки – одеты грабители были кое-как, вооружение и вовсе представляло собой жалкое зрелище.

– Шпана, – Тайрен презрительно сплюнул под ноги лошади: – Бросайте свои цацки, да к мамкам под юбки, там вам самое место. Молоко на губах не обсохло, тьфу ты, тоже мне, грабители.

Недовольство Лиса начинало выходить из рамок терпимого: перед ним была ватага зеленых юнцов, наверняка наслушавшихся романтичных бредней о жизни «дорожных промышленников».

– Чего шумишь, изверг? Спать не даешь, – из-за пазухи Тайрена, сонно потирая лапкой всё еще закрытые глаза, выбрался Шим и привычно переместился на плечо. Открыв глаза и увидев разбойников, Ифи как-то истерично хихикнул и прочие возмущения оставил при себе.